«Сцены с места казни» или «Казнить нельзя... помиловать» | Пьеса (перевод с английского Александра Сергиевского)

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Отличительная черта пьес Баркера – обилие насилия, в них специально педалируется исчерпанность привычных форм социально-культурного бытия, зачастую – подчёркнутая публицистичность. Действие строится на контрастах, коллизии подчёркнуто драматичны. Вместе с тем драматургу не чужды и характерные для британского театра традиции социально-психологической драмы и комедии, в которых царствует гротеск, шарж, карикатура. Имеются у него и пьесы на исторические темы, в том числе и соотнесенные с современностью. В таких драмах (а точнее трагикомедиях) ставится проблема выбора в условиях исторического и политического насилия. В них Баркер делает заявку на обновление жанра исторической драмы, характерной формой которого становится у него своего рода политический балаган, своего рода «действо» ряженых...

«Сцены с места казни» - одна из самых известных пьес Говарда Баркера. И наиболее «доступная», - как окрестила её британская критика в 2012 году, отозвавшись на очередную её постановку (в лондонском National Theatre).  Сам же автор как-то заметил, что она «очень легко нравится зрителям». По иронии судьбы, к тому времени Баркер уже далеко отошёл как от социальной тематики, так и от психологической достоверности в изображении персонажей (а именно эти два качества составляют характерные особенности «Сцен», опубликованных в 1990 году), достаточно ощутимо шагнув с тех пор в сторону классического абсурдизма. Образцом для него стала греческая трагедия (отсюда и мнение, впервые высказанное им ещё в конце прошлого века, в книге «Arguments for a Theatre», о том, что именно этот жанр драматургии есть высшее достижение театра, поскольку только трагедия, как он выразился, «освобождает язык»). Вместе с тем Баркер не отказался от приверженности одному из давних базовых принципов своей эстетики: «Я пишу, как говорится, с чистого листа, не зная заранее, что именно я хочу тем самым сказать публике. И мне безразлично, будет она слушать меня или нет». 

В итоге, перед нами пьеса для театра, который «не воспроизводит реальную жизнь и не руководствуется никакой идеологией». Хотя, замечу в скобках, это звучит большим преувеличением в приложении к данному тексту - в нём вполне отчётливо воплощены принципы, свойственные ранней эстетике драматурга: в том числе, главенствует проблема взаимодействия художника и власти, а характеры персонажей (вплоть до второстепенных) выписаны с завидным мастерством.                     

Андрис ван Эртвельт. Битва при Лепанто. 1640

Говард БАРКЕР

"Сцены с места казни"или  "Казнить нельзя... помиловать"
Пьеса в 20 сценах
(1984 г.)

Действующие лица

Галактия, художница
Карпета, художник
Урджентино, Дож Венеции
Суфичи, адмирал
Ривера, арт-критик
Остенсибиле,  кардинал
Продо, ветеран
Альбом для эскизов (в роли "ведущего")
Супорта, дочь Галактии
Дементия, дочь Галактии
Сордо, художник
Пастачо, прокурор
Чиновник (сотрудник  администрации)
Заключенный (в соседней камере) 
Тюремщик
Лазанья, художник
Первый матрос
Второй матрос
Третий матрос 
Рабочие 
Один из присутствующих (на отпевании в церкви).

Место действия — Венеция 

СЦЕНА ПЕРВАЯ

(Мастерская Галактии. Ей позирует обнаженный Карпета).
А л ь бо м.   Альбом, лежащий на коленях венецианской художницы Галактии, дает представление как об её искусстве в целом, так и о частностях, которым ей приходится уделять особое внимание. Вот, к примеру, листы с зарисовками парусов красными мелками вперемешку с набросками одного и того же обнаженного мужского тела... Там на полях, где она практикуется в изображении предметов, связанных с морским делом, запечатлены  его руки,  ноги,  глаза – всё это следы навязчивой мысли, сопутствующей формальному освоению технических деталей сюжета в заказанной картине.                                        Г а л а к т и я.  Тела мертвецов качаются на воде жопами кверху. Они ненавидят живых, вот и повернулись к ним вверх дном - пусть любуются их ягодицами. На мой взгляд, в этом виновата власть. Их глаза вглядываются в толщу воды - туда, где скоро будут покоиться их тела.  Когда сражение закончилось, поверхность воды покрылась множеством мужских задниц, они с укором покачиваются на волнах среди обломков - стаи задниц на закате дня... Вот тебе и весь смысл картины, без всяких слов.  Седалище, ведь оно тоже с характером. Твое, например, свидетельствует о доброте и бесхарактерности.
К а р п е т а.  Я уйду от жены, обещаю...
Г ал а к т и я.  Нет, ты не бросишь её никогда. Я поняла это сразу, как только начала делать эскиз. И кто мой самый надёжный свидетель? Твоя уютная задница. Она не сдвинется с места...
К а р п е т а.  Послушай, Галактия, меня это бесит.
Г а л а к т и я. Даже так?!

Карпета. Да, меня это бесит, и…
Галактия. Ну, это жалкое и ущербное чувство. Даже не чувство, а просто реакция задетого самолюбия.  Не стоит так возмущаться, лучше ненавидеть. Не двигайся!
К а р п ет а. Ты противная, эгоистичная баба. Хуже всех, с кем меня угораздило спутаться. Высокомерная, тщеславная, да и не такая уж красивая, кстати.
Г а л а к т и я.  Опять ты дёргаешься...
К а р п е т а.  А мне без разницы! Мне до этого дела нет! У меня...
Г а л а к т и я. Ты испортишь мне набросок...

К а р п е т а.  У меня тоже есть чувство собственного достоинства, не меньше, чем у тебя, и я не собираюсь лежать здесь и слушать, как ты мешаешь меня с дерьмом. Ты выжала меня, как лимон. Я устал от тебя, а моя работа...
Г а л а к т и я. Интересно, какая работа?
К а р п е т а. Да, я перестал работать.
Г ал а к т и я. Послушай, ты сам отлично знаешь, что только выиграл, забросив свою работу. Потому что влюбился в меня. Ты восемь раз написал своего "Христа на цветущем лугу"! Отвлекись уже, пусть народ поостынет.
К а р п е т а.  Ты меня презираешь!
Г а л а к т и я. Возможно. А теперь поцелуй меня, я теряю голову от твоих поцелуев. 
Ка р п е т а. А вот и не поцелую.
Г а л а к т и я (обнимает его). Ну пожалуйста, твои губы сводят меня с ума.
К а р п е т а. Не буду. Ты же меня презираешь. Как ты можешь меня любить?
Г ал а к т и я. Сама не знаю, но в этом что-то есть.
К а р п е т а. Где мои панталоны?
Г а л а к т и я. Карпета, я тебя обожаю!
К а р п е т а. Всё равно я лучше рисую, чем ты.
Г а л а к т и я.  Да...
К а р п е т а. И не спорь со мной.
Г а л а к т и я. Я согласна. Ты что, не слышал?
К а р п е т а. А «Христа на цветущем лугу» я нарисовал восемь раз не потому, что не способен ни на что другое, а потому что во мне живет страсть к совершенству. Я хочу, чтобы мой «Христос» был лучшим в Италии! Вот моя цель, но такому цинику, как ты, этого не понять...
Г а л а к т и я. Нет...
К а р п е та. Потому что ты тщеславна и беспринципна…
Г а л а к т и я. Ясное дело…
К а р п е т а. Ты никогда не возьмешься за благородный сюжет, потому что, как все женщины, руководствуешься самыми примитивными чувствами и к тому же хватаешь без разбора все эти дорогущие заказы, которые распределяет правительство, потому что ты...
Г а л а к т и я. Что я?
К а р п е т а. Потому что ты...
Г а л а к т и я. Ну, что?
К а р п е т а. Лезешь во все дыры.
Г а л а к т и я. Я лезу?
К а р п е т а. Ладно, давай не будем оскорблять друг друга.
Г а л а к т и я. А может, я просто верю в себя.
К ар п е т а. Ты переходишь «на личности».
Г а л а к т и я. Нет, это ты...
К а р п е т а. Хватит! Я не хочу спорить с тобой… и я устал.                                                                      Г а л а к т и я. Тогда пошел вон отсюда! Убирайся из моей мастерской...
К а р п е т а. Вот и договорились, старушка Галактия.
Г а л а к т и я. Ну, и лицемер!  От твоего лицемерия меня с души воротит! Испортил мне настроение… Иди отсюда...
К а р п ет а. Как только я получу обратно свои панталоны...
Г а л а к т и я. Обойдёшься. Убирайся.
(Входит Продо).
П р о д о. Сеньора Галактия?
К а р п е т а.  Отдай мои...
Г а л а к т и я. Нет!  Попроси жену, пусть она сошьет тебе новые... Так и вижу, как она, стоя на коленях, делает стежок за стежком, стежок за стежком и белыми зубками откусывает нитку...
К а р п е т а. Так не может дальше продолжаться...
Г ал а к т и я (не слушая его, рисует воображаемую картину). Раз - вдевает нитку в иголку, два - откусывает нитку, раз - вдевает, два - откусывает…
П р о д о. Сеньора Галактия?
Г а л а к т и я (не замечая Продо). Ненавижу тебя!  Ты отравляешь мне жизнь...
(Пауза.  Хлопает дверь).
У меня голова кругом идет… Я ничего не соображаю, мысли наползают одна на другую, как льдины, когда их гонит тёплое течение... Остались лишь обрывки идей. Сорок лет я пытаюсь сложить их воедино... Я всегда выглядела старше своих лет, а из-за тебя мне запросто можно накинуть еще десяток... Но я не позволю себе расклеиться. Я должна взять себя в руки, должна. И возьму!.. А ты кто такой?  Что тебе здесь надо?
П р о д о.  Меня зовут Продо. Тот, у которого из головы торчит стрела от арбалета. 
Г а л а к т и я. Ах да.
П р о д о. Прийти в два вы сказали.
Г а л а к т и я. Да...
П р о д о. Сейчас как раз два.                                                                                                                              Г а л а к т и я. Да...
П р о д о. Я пунктуален, потому что востребован. Когда нет спроса, зачем торопиться? Я буду вам очень признателен, если мы сразу приступим к делу. В полчетвертого мне надо быть у шотландского патологоанатома.
Г а л а к т и я. Хорошо.
П р о д о. Я беру семь долларов, если только смотреть и ничего не трогать.  Ещё у меня есть рана, через которую видны кишки, и на руке трещина от локтя до запястья, но это так, если Вы вдруг дополнительно заинтересуетесь. Заглянуть в кишечник – два доллара, а рука бесплатно. Просто чудо, что я жив. Перед вами ходячее доказательство живой солидарности и стойкости христианского государства. Могу продолжать?
Г а л а к т и я. Будь так добр.
П р о д о. Позвольте, я сниму шляпу. Вы готовы?
(Пауза).
 (Снимает шляпу) Опа! Наконечник застрял в самом центре мозга, но никакие функции организма при этом не повреждены. Конечно, порой бывает больно, при этом алкоголь может вызвать потерю зрения.  В моменты умственного напряжения древко стрелы заметно подергивается.  Извольте задать мне какую-нибудь арифметическую задачу, и сами в этом убедитесь. 
Г а л а к т и я. Потрясающе!
П р о д о. Ну, спрашивайте.
Г а л а к т и я. Двенадцать плюс пять.
П р о д о.  Нет, нет, задайте потруднее.
Г а л а к т и я. Семь помножить на одиннадцать. 
П р о д о. Семью одиннадцать... будет...
Г а л а к т и я. Она дергается!..
П р о д о. ...семьдесят семь! Не существует другого зарегистрированного свидетельства, что человек с подобным повреждением мозга может находиться в полном сознании. Хотите заглянуть в живот?
Г а л а к т и я. Почему бы и нет? Уж заодно...
П р о д о. Хотя женщинам это обычно не дозволяется.                                       
Г а л а к т и я. Постарайся не думать обо мне как о женщине. Считай, что перед тобой просто художник.
П р о д о. Так и буду думать. Вы готовы? Спускаю штаны. Расстегиваю ремень...
Г а л а к т и я. Боже правый!..
П р о д о. Держитесь. Не падайте в обморок.
Га л а к т и я.  Всё нормально.
П р о д о. Вы наблюдаете, как происходит процесс переваривания пищи под названием «перистальтика», то есть движение непереваренной пищи. Удержание кишок внутри тазовой полости несколько проблематично в условиях отсутствия значительной части мышц живота.
Г ал а к т и я. А как с опорожнением кишечника?
П р о д о. Могу показать.  Но тогда с вас девять долларов.
Г а л а к т и я. Тебя это огорчает?
П р о д о. Что меня огорчает?
Г а л а к т и я. Что ты превратился в ходячий экспонат?
П р о д о. Бог дал мне жизнь. Отправил меня на битву. По Его воле в меня угодила эта стрела, и Он же по своей великой милости превратил мои раны во благо для меня... Девять долларов, будьте любезны. 
Г а л а к т и я.  Спускать штаны для всеобщего обозрения в гостиных богачей... (Дает денег.)
П р о д о. Благодарю.
Г а л а к т и я.  Скандальная знаменитость. Как клещ — присосался к их грязному любопытству... Дрожь пробирает от таких демонстраций.
П р о д о. Вам нужна расписка? 
Г а л а к т и я. А о сражении что ты можешь рассказать?
П р о д о. Об этом я не распространяюсь. Благодарю вас. Вот доллар сдачи.
Г а л а к т и я. Брось, мне понравились твои раны... И все-таки расскажи, как ты их заработал.
П р о д о. "Хирургическая газета" скоро опубликует мой трактат об этом. Кроме того, мой портрет помещен на спичечных коробках, один из них я оставляю вам на память. Надеюсь, мои раны вас не разочаровали, и вы остались довольны.
Г а л а к т и я. Твоя боль станет частью моей картины, вот увидишь. 
П р о д о. Ох, черт возьми, дождь пошел.
Г а л а к т и я. Вся эта мясорубка, в которую ты попал...
П р о д о. Как тут поскорее дойти до моста Риальто?                                                 
Г а л а к т и я. Твой гнев, твое горе...
П р о д о. Позвольте откланяться. Благодарю вас.                  Г а л а к т и я. ИДИОТ.
(Пауза).
П р о д о. Простите?..
Г а л а к т и я. Как ты пытаешься впихнуть кишки обратно в живот, а из головы торчит кусок стрелы... ИДИОТ.
П р о д о. Простите, но я...
Г а л а к т и я. Я рисую морское сражение, Продо. Сражение, которое превратило тебя из человека в обезьяну. Это холст площадью тысяча квадратных футов. Огромная поверхность, которую надо заполнить. Заполнить шумом. Шумом, который вы производите - все вы, изувеченные, изрубленные в куски люди... Я должна найти новый оттенок красного для моря этой крови. Красный цвет, который имеет запах... Не уходи, Продо, держи кишки в ...
П р о д о. Что за женщина?  Кто вы такая?
Г а л а к т и я. Акушерка для таких как ты. Помогаю вам докопаться до правды. Вот там я тебя и нарисую - в два человеческих роста, недобитого, полумертвого... Хватит уже, будь самим собой и прекрати лицемерить, иначе до правды не докопаться...
П р о д о. Не верю, у вас глаза, как у сумасшедшей...
Г а л а к т и я. Хочешь увильнуть? А ну стой, где стоишь!
П р о д о. Я боюсь.
Г а л а к т и я. Боишься? Меня? Почему?
П р о д о. Беда пришла от...                                                   Г а л а к т и я. Напротив...
П р о д о. Вы разрушили...
Г а л а к т и я. Что именно? (Пауза). Что?
П р о д о.   МОЕ ПЕРЕМИРИЕ С ЖИЗНЬЮ. 
Г а л а к т и я. Послушай. Послушай и посмотри на меня.  Вглядись в мое лицо. Что это за лицо, по-твоему?  Смотри как следует, это нормальное, доброе лицо, как ты считаешь?
П р о д о. Обычное лицо, как у всех...
Г а л а к т и я. Нет, не как у всех, а хорошее, честное лицо великодушного и щедрого человека.
П р о д о. Да.
Г а л а к т и я. Именно такое, я это точно знаю, и ты тоже. Я знаю свое лицо, много раз его рисовала. Я не красавица, да и не была ею, даже если бы...
П р о д о (насмешливо). Это уж точно...
Г а л а к т и я.  А почему?  Потому что я не доверяю красоте. Она искусственна и всегда лжет, а моему лицу можно верить: перед тобой женщина, у которой нет большого жизненного опыта, я не испытала ничего особенного, но зато я - натура цельная, в отличие от тебя... Зато я кое-что поняла в жизни, и должна сказать, что так и не смогла примириться с ней, и никогда не смогу, потому что это невозможно! Те, кто утверждает обратное, либо насилуют свою совесть, либо предпочли унять боль, бесконечно повторяя избитые истины, вроде тех, что и ты повторяешь как попугай... Посмотри, наконец, на себя! КТО СОТВОРИЛ С ТОБОЙ ТАКОЕ И ЗА ЧТО? Моя картина изобличит тех, кто глядя на неё - по сути, издевается над тобой...
(Продо рыдает).
Ну, ну, перестань, не стоит отчаиваться, держи себя в руках...
П р о д о. Кошмары...
Г а л а к т и я. Конечно... еще бы...
П р о д о. Вниз со шкотов... Руки и ноги, руки и ноги…
Г а л а к т и я. Продолжай...
П р о д о. Кости летят..., обломки костей... и весел…  и снова кости, кости...
Г а л а к т и я. Еще, еще...
П р о д о. Сверху куски мяса падают... валятся... дождь из мяса... льется мясо... мясо… И этот грохот не дает мне спать!..
Г а л а к т ия. Ох, мой бедный клоун, я выведу наружу истоки твоих кошмаров, вот увидишь!
П р о д о. Верните мне мой покой...
Г а л а к т и я. Скажи, а во имя чего вы все сражались, Продо?
П р о д о. Не мучайте меня.
Г а л а к т и я. Так за что вы воевали? 
П р о д о. За свободу, конечно.
Г а л а к т и я. Свобода...
П р о д о. Славу...
Г а л а к т и я. Слава...
П р о д о. И торжество великой Республики, дабы повергнуть и унизить язычника-турка! 
Г а л а к т и я. Ого, смотри-ка, стрела и впрямь дергается! Туда-сюда, туда-сюда...
П р о д о. НЕТ!
Г а л а к т и я. Вместе с оперением, вот это да!
П р о д о. НЕТ!
Г а л а к т и я. Смешной человечек, ну что ты упираешься? 
П р о д о. ЧТО ВАМ ОТ МЕНЯ НАДО, СИНЬОРА?
(Пауза).
Г а л а к т и я.  Спасибо, что пришел.
П р о д о. Вынули из меня...
Г а л а к т и я. Альбом, где мой альбом?! Куда я его...
П р о д о. Кошмары моей...
Г а л а к т и я. Положи его на место и...
П р о д о. НЕСЧАСТНОЙ ЖИЗНИ.
Г а л а кт и я. До свидания.
А Л Ь Б О М. В левой верхней части холста - небо; в просвет между грозовыми облаками прорвался луч солнца, его свет заливает все пространство картины, в том числе и под рухнувшими мачтами; эта диагональ служит центром притяжения взгляда, который затем логично переходит к рассмотрению неровной плоскости: на ней изображены основные события сражения, и далее - уже по горизонтали...

СЦЕНА ВТОРАЯ

(Интерьер венецианского дворца. Дож рассматривает эскиз).

У р д ж е н т и н о. Не вижу здесь своего брата.
(Пауза).
Г а л а к т и я. Как так?
У р д ж е н т и н о. Вижу, конечно, но речь не об этом. Ясное дело, я его вижу, но он совсем не так должен быть представлен на картине. Я люблю своего брата, и мне бы хотелось, чтобы ему уделили больше места. Он адмирал, а занимает так мало места. Незаслуженно мало.
Г а л а к т и я. Четырнадцать футов в высоту, по-вашему, недостаточно?  
(Пауза).
У р д ж е н т и н о.  Послушайте, я надеюсь, мы сможем стать друзьями.
Г а л а к т и я.  И я того же мнения.
У р д ж е н т и н о. Я люблю дружить со всеми. Это моя слабость. Но если мы хотим стать друзьями, нам нужно понимать друг друга. Вы художник, я политик, и у каждого из нас свои маленькие странности, свой способ выражаться, и так далее, от чего каждому из нас не хотелось бы отказываться. Тем не менее, в данном случае, я предлагаю всё же закрыть нашу маленькую ярмарку тщеславия и сосредоточиться на фактах. Так вот, мой брат - адмирал флота, но на этой картине он представлен, скажем так, недостаточно полновесно. Посмотрите-ка, вам нравится мой камзол? Дамасское полотно уникальной расцветки. 
Г а л а к т и я. Тончайшая работа.
У р д ж е н т и н о. Совершенно верно. Я придаю большое значение тому, как я одет.
Г а л а к т и я. И меня это восхищает в мужчинах.
У р д ж е н т и н о. Неужели? Ну, тогда мы споемся! Я горжусь тем, что у меня хороший вкус, и он распространяется также на живопись. Вы знаете, что Карпета чуть не получил этот заказ? Кардиналы из Комиссии по изобразительному искусству все как один были за него.
Г а л а к т и я. Неужели?
У р д ж е н т и н о.  Мне пришлось с ними повозиться. Я им объяснил, что он выдохся. Вы согласны с этим? От его таланта следа не осталось.
Г а л а к т и я. Ему всего лишь тридцать пять.
У р д ж е н т и н о. Не имеет значения! Главное, он кончился как художник. Послушайте, я знаю, что художники ненавидят друг друга и, хотя расточают друг другу похвалы на публике, на деле терпеть не могут своих собратьев.
Г а л а к т и я. Я бы не утверждала это столь категорично. На самом деле это не совсем так…
У р д ж е н т и н о. Да, конечно, я понимаю, но ведь если коснуться существа вопроса, то и Вы...
Г а л а к т и я. Нет.
У р д ж е н т и н о. Вы никогда не признаетесь в этом, и мне это нравится. Ну, хорошо, допустим! Синьора, знаете, почему я решил поставить на вас?  Потому что от ваших картин разит. Мышцы, суставы, голени - чуешь, чем они пахнут, чувствуешь, как они напряжены, слышишь, как они трещат. Вы не прячете их под одеждой. От их трения исходит хруст, даже в поцелуях ощущается работа мышц. Так что, как видите, глаз у меня намётан. Мало того, что я вижу, я ещё и чую, чем пахнут полотна, а они пахнут потом. Надеюсь, вы не обиделись?  Я обожаю живопись.
Г а л а к т и я. Нисколько. Мне приятны ваши похвалы.
У р д ж е н т и н о. Вот и отлично! Однако, дело в том, что работу будет принимать Государственная комиссия.   Мы платим вам большие деньги. Мы, то есть Республика Венеция, ставим на вас, Галактия. Понимаете? Империя с одной стороны и художник - с другой. Величие, слава, они манят, это такая притягательная сила - но при этом они ко многому обязывают... Попробуйте виноград, он с Крита, мы положили там две тысячи солдат, но зато у нас теперь есть свой виноград. Ничтожный, по сути, клочок земли. Но так делается история.
Г а л а к т и я. И что вы этим хотите сказать? 
У р д ж е н т и н о. Что Вам поручено изобразить не частное событие. Холст, длиной сто футов! Холст такого размера не является просто картиной, он представляет собой общественно значимое явление.
Г а л а к т и я. Прекрасно понимаю, иначе бы не согласилась. 
У р д ж е н т и н о. Вот и отлично! Вижу, амбиций вам не занимать. Прекрасно... Но это требует смены оптики, я бы так выразился. Фигура моего брата на картине дана достаточно крупно, но там ли вы ее поместили, где следовало? Именно это я и имел в виду, когда заметил, что не вижу его. Так что чувства юмора, как видите, у меня не отнять!
Г а л а к т и я. Безусловно.
У р д ж е н т и н о. Вот и отлично!
Г а л а к т и я.  У меня его тоже хватает...
У р д ж е н т и н о. Вне всякого сомнения, синьора, иначе бы вы не поместили фигуру адмирала флота практически на заднем плане. Несмотря на размеры, она не занимает на картине надлежащего доминирующего положения. Остроумно, конечно, с вашей стороны, но меня не проведешь, как видите. Посему давайте перейдем к делу. Вы не против? 
Г а л а к т и я. Вам не нравится композиция?
У р д ж е н т и н о. Синьора Галактия, как вы могли заподозрить такое? Вы же художник! Я лишь напомнил вам о некоторых приоритетах. Большой художник должен, прежде всего, иметь чувство ответственности, иначе манера письма, цветовая гамма и прочие стилистические изыски - как бы совершенны они ни были - не принесут ему признания.
Галактия. Я пишу Битву при Лепанто. И пишу так, чтобы любой, кто смотрит на эту картину, ощущал  бы себя  внутри - участником сражения и вздрагивал от боли, как если бы ему самому стрела впилась прямо в глаз...
У р д ж е н т и н о. Великолепно!
Г а л а к т и я. Чтобы дети задрожали от грохота, с которым  сталкиваются корабли, и прижались к своим родителям...
У р д ж е н т и н о. Потрясающе!
Г а л а к т и я. Чтобы от этого грохота зрители смотрели на картину, зажимая уши, а  отойдя от неё, искали на одежде пятна крови или куски мозгов...
У р д ж е н т и н о. Грандиозно!  Видите, в вас кипят страсти, вы удивительная женщина!
Г а л а к т и я. Я заставлю их задохнуться и побледнеть от ужаса!
У р д ж е н т и н о. Да, конечно! Но при этом также преисполниться гордости.
Г а л а к т и я. Гордости?!
У р д ж е н т и н о. Великое искусство всегда прославляет! Прославляет! Для того оно и существует! Вы любите Венецию, синьора Галактия?
Г а л а к т и я. Я венецианка.
У р д ж е н т и н о. Значит, венецианка, но...
Гал а к т и я.  Я же сказала: венецианка.
У р д ж е н т и н о.  Вот и прославьте Венецию. Полагаю, я все сказал.  Приносите следующий эскиз, и поскорее.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

(Арсенал, заброшенная казарма).

С у по р т а. Как здесь холодно!
Г а л а к т и я.  Надень перчатки.
С у п о р т а.  Рисовать в перчатках?
Г а л а к т и я.  Думай о работе - забудешь о холоде. Так или иначе, зима не вечна.
Д е м е н т и я. Здесь воняет.
Г а л а к т и я. Чем?
Д ем е н т и я. Мужиками. Так воняют только мужики. 
Галакт и я. Конечно. Это же бывшая казарма.
Де м е н т и я. Жуткая вонь.
Г а л а к т и я. Совершенно естественный запах, если вспомнить, кого мы рисуем.  Если рисуешь солдат, надо пожить среди них. 

Дементии я. Ненавижу сюда приходить. Стоит надеть яркий шарф, тут же обзовут проституткой. 
Г а л а к т и я.  Надень черный.
Д е м е н т и я.  С какой стати я должна носить черное? Я не вдова.
Г а л а к т и я.  Я сама выбрала это место. Мне предлагали разные помещения, даже музей. Но кому нужен музей? Жить и работать надо среди тех, кого рисуешь. Вглядываться в их лица, наблюдать, как они двигаются. А если вам неинтересно, так и будете вечно расписывать ткани. Я с детства старалась приучить вас работать глазами, учила видеть, а не просто смотреть. Идите сюда! Взгляните в окно!
С у п ор т а. Не хочу я туда лезть.
Г а л а кт и я. Нет, вы только посмотрите!  Посмотрите, как они шагают, эти солдаты! Разве это обычная походка? Конечно, нет... Посмотрите, как двигаются их бедра, а что они вытворяют своими задницами... Бедра и ляжки, крепкие ягодицы и перекошенные лица. Солдаты, когда они не на грани жизни и смерти...
(Пауза). Полюбуйтесь же на это зрелище!  И хватит думать, что каждый встречный только и мечтает, как бы вас трахнуть.
Дементия. К тебе-то они не пристают, ты женщина пожилая!
Г а л а к т и я. Ладно, вижу, что мы не споемся, но вот вам просторное помещение и сто футов чистого холста!
Дементия. Как они двигаются, с каким важным видом...Но как воняет у них между ног.
Г а л а кт и я. Не понимаю, что тебя так пугает? Я вроде совсем не так тебя воспитывала. 
Дементия. Да не пугает...
Г а л а к т и я. В семь я научилась целоваться, в двенадцать родила…
С у п о р т а. Ну, начинается...
Г а л а к т и я. А к пятнадцати сменила двенадцать любовников…
Д е м е н т и я. Ради бога, мать...
Г а л а к т и я. И при этом ничего не понимала в любви, пока не встретила Карпету, абсолютно ничего! Теперь-то, в свои сорок шесть, я это осознала…Но Карпета - человек бесхарактерный. Какая жалость…
Р а б о ч ий. Синьора!
С у п п о р т а. Они закончили монтировать леса.
Де м е н т и я. И света здесь маловато... 
Г а л а к т и я. Уже полдень.
Д е м е н т и я. А все равно темно. 
Г а л а к т и я. Художники вечно жалуются на недостаток освещения, но я могу работать и при свечах. 
Д е м е н т и я. Темно, воняет, и я...
Г а л а к т и я. Слушай, если хочешь отказаться от этой работы, можешь отчаливать. Возвращайся домой к детям…
Д е м е н т и я . Перестань, я только говорю, что...
Г а л а к т и я. Иди, иди...
Дементия. Почему ты всегда должна...
Р а б о ч и й (входя). Готово, синьора...
Г ал а к т и я. На кухню, к своим засранцам-детям, семейным ужинам и стирке... Давай, вперед! 
Де м е н т и я. Ну, почему она всегда...
Г а л а к т и я. Многие хотели бы...Что?.. Что ты там сказал? 
Р а б о ч и й. Леса поставлены. 
(Пауза).
Г а л а к т и я. Посмотрим.
(Пауза).
Нет, не так.  Потому что не дослушал меня!
Р а б о ч и й. Вы ж сами сказали: три яруса...
Галактия. Да, три, но...
Р а б о ч и й. Ну и вот, как вы и...
Г а л  а к т и я. За кого вы меня  принимаете? Я вам что, обезьяна, чтобы лазать по...
Р а б о ч и й. Да хто сказал, шо вы обызьяна? Я не говорил такого...
Г а л а к т и я. Там придется работать стоя, ты это...
Р а б о ч и й. Сами сказали...
А л ь б о м. В альбоме пятой дочери Галактии, художницы-декоратора Супорты, есть эскиз, выполненный красным мелком и изображающий мать, которая сидит, расставив колени, с открытым ртом и отвисшей нижней губой: это она ругается с рабочими, в пустом помещении казармы лишь несколько табуретов и смонтированные леса у стены...

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

(Мастерская Галактии).

Г а л а к т и я. Тебе нравится мое тело, Карпета? Скажи, что да, хотя кожа огрубела, а соски потемнели, стали цвета созревшего перца. И сама я прямо "расцвела", глянь: по плечам пошли белые пятна, на ляжках - голубые вены, на щеках - красные. Неужто я тебе нравлюсь такой? Живот, в котором ворочались все мои дети, обвис, а пупок торчит непристойно, как язык. Но язык! Он-то тебе нравится, надеюсь? Работает без остановки! Неужто я тебя вымотала?  О, и вправду обессилел, надо же!
(Пауза).
Я хочу показать, как режут плоть, отрезают её по кускам, словно дыню, швыряя огрызки в воздух. Сама я такого не видела, просто вообразила, как это выглядит, но фантазия заменяет нам реальность. Дож велел принести ему новый эскиз, и Адмирал на нём должен быть представлен во всем своём блеске. Что ж, я его представлю. Он у меня ответит за все. А на лице - полное равнодушие. Нет, не сейчас! Отстань! почему ты всегда начинаешь лапать меня, как только мне надо подумать? Что-то не так? Тебе не нравится, когда я думаю? Вот ты ласкаешь мне грудь, а сам... Подожди, я должна подумать… Вынь палец...  Что тебе не нравится?  (Пауза). Что?  (Пауза). Да, ладно, ты...
К а р п е т а. Ты променяла меня.
Г а л а к т и я. На что?
К а р п е т а. На свою картину.
Г ал а к т и я. Ерунда.
К а р п е т а. Нет, не ерунда. Ты обо мне не думаешь.                Г а л а к т и я. Совсем наоборот, я всё время думаю о тебе...
К а р п е т. Нет, не всё время!
Га л а к т и я. Ты прав, не всё. Ведь я... 
К а р п е т а. Вот видишь! Не всё время!
Га л а к т и я. Господи... О господи, Карпета...
(Карпета рыдает).
К а р п е т а. Рядом с тобой...я опять становлюсь ребенком. ..
Г а л а к т и я. Понимаю....
К а р  п е т а. Хочется прижаться к тебе... Жалкий слабак...
Г а  л а кт и я. Нет, нельзя быть такой чувственной. Я мечтаю избавиться от того дара, которым наградила меня мать, а, может, отец, – от этой страсти обладать и принадлежать. Она бросает меня в объятия мерзавцев, а им лишь бы поиметь кого. Впрочем, я люблю это примитивное ночное соитие. Ты бы мог ограничиться этим? Иметь меня только ночью? Какое наслаждение отдаваться в постели! Но не забывай, я еще и художник, и от этого никуда не деться. Ну, не дуйся, сейчас не время латать наши отношения и потакать твоей ранимости. Ведь на самом деле, это просто грубость... Ладно, проехали.
К а р п е т а. Не грубость, а инстинкт собственника... 
Г а л а к т и я. Пусть так, ты говоришь, что это...
К а р п е т а. Не грубость!                                                             Г а л а к т и я. Хорошо, хорошо ...
К а р п е т а. Моя любовь унижает меня, вот что я скажу. 
Г а л а к т и я. Слушай, Карпета, а как тебе удаётся вызывать сострадание своими картинами? Ведь никакого другого чувства они не вызывают. Мне бы такое даже в голову не пришло.
К а р п е т а. Не думаю, что у тебя получится.
Г а л а к т и я. Это почему? 
К а р п е т а. Потому что ты сама лишена этого чувства. Поэтому и не сможешь вызвать его у других.
Г а л а к т и я. Кончай язвить.
К а р п е т а. И не думаю. Ты сама - насильница, вот и картины твои полны насилия. И еще презрение у тебя хорошо получается. Да, да, презрение. Но сострадание, жалость - на это ты не способна. 
Г а л а к т и я. Что значит "не способна"?
К а р п е т а. Тебе не повезло: если бы ты могла вызывать сострадание, тебя поддержала бы Церковь; если бы поставила целью прославить нашу победу, на твоей стороне оказалось бы государство, а так ты не угодишь никому из них.
Г а л а к т и я. Знаешь, что я думаю? У тебя отлично получается хвалить самого себя. Молодец! Однако умение вызывать жалость не свидетельствует об истинном таланте и на деле означает поражение: признание в отсутствии любви и страсти. Нет того внутреннего огня, который должен гореть в душе настоящего художника. Или - если тебе так больше нравится - это подтверждение собственного бессилия. Бессилия перед лицом реальности. Чем жалеть мертвых, не лучше ли обратить внимание на тех, кто виновен в их гибели?  Я имею в виду тех, на картине. Обличить их и тем самым призвать к ответу? Жизнь – это огромная лужа слез, в ней топчутся мерзавцы в своих грязных сапогах. И хотя тебе удается вызывать сострадание, ты принял этот мир таким, как он есть. А в итоге, получается, что ты любуешься ранами Христа. По-твоему, страдание должно вызывать сексуальное чувство? Вот почему во всех твоих Распятиях есть какая-то червоточина. Да, Церкви они нравятся, епископы буквально млеют от них и не скупятся на похвалы, но, по сути, Карпета, это грязные картины. И вообще, будь ты нормальным мужиком, ты бы выбрал женщину помоложе.

СЦЕНА ПЯТАЯ

(В помещении казармы).

Альбом. Рисуем турка.
Галактия. Я прочесала весь город в поисках настоящего турка. Бесполезно, и вот, откопала албанца. Думаю, вполне сойдет. 
Дементия. Этот албанец так и впился в меня взглядом. Скажи ему, чтобы перестал глазеть.
Галактия. Он торгует ананасами на Сан Марко... Нет, ты только посмотри какие глаза!
Дементия. Не испытываю ни малейшего желания. 
Галактия. Идеальной формы голова. Круглая, как шар, настоящая мужская голова. 
Дементия. То и дело почесывается и не спускает с меня глаз. СИДИ СМИРНО!
Галактия. Поначалу я думала нарисовать его уже убитым, с раскинутыми руками, как он летит вниз головой с палубы турецкого корабля. Но потом подумала, что тогда никто не увидит выражения его лица... ХВАТИТ! НЕ ОТВЛЕКАЙ МОЮ ДОЧЬ! Поэтому я изменила композицию, и теперь он молит о пощаде прямо у ног адмирала. Но с таким выражением лица, что сразу ясно: он знает, что будет убит прямо тут, на палубе. Таким образом, я сумею показать, как злодей превращается в жертву, а победа тем самым будет поставлена под сомнение. Но даже сейчас, когда картина еще не закончена, я почти уверена, что они ее возненавидят.
Супорта. Можно, я скажу?                                                                                                                    Галактия. Ну...
Супорта. Я твоя дочь, и тебя люблю.
Галактия. Так...
Супорта. Кроме того, я художник, и достаточно взрослая, чтобы не подлизываться к тебе.
Галактия. Так...
Супорта. И я знаю, не хуже тебя, что ты - лучший художник Венеции. 
Галактия (оторвавшись от работы). Думаю, ты замечала: когда хотят облить тебя грязью или как-то унизить, для начала заявляют, что не собираются тебе льстить. Итак, что у тебя на уме? 
Супорта. Умеешь же ты все перевернуть с ног на голову. 
Галактия. Да ну? 
Супорта. Во всем за тобой должно быть последнее слово. Тебе обязательно надо что-то кому-то доказать: что ты умнее всех или остроумнее всех, да мало ли что. А я хочу серьезно поговорить. 
Галактия. Извини. Слушаю тебя.
Супорта. Ты - лучший художник Венеции, а тебя используют или, наоборот, уличают в блядстве. Важно, что ты им поперёк горла, и будь ты хоть собственным антиподом, стыдливой ханжой, суровой недотрогой или фригидной на все сто, всегда найдётся возможность использовать это против тебя, потому что ты несравненна и к тому же - женщина.
Галактия. К чему ты ведешь, Супорта? Вступление комплиментарно, дальше некуда, но что последует за ним...
Супорта. Твою работу будет оценивать Правительственная комиссия, и она непременно догадается о твоих истинных намерениях. Вот почему я боюсь, что ее не примут. 
(Пауза).
Галактия. Не примут?
Супорта. Да. Потому что этой картиной ты их оскорбляешь, а когда людям нанесено оскорбление, они теряют способность оценить истинное качество произведения - обида ослепляет.
Дементия. Я чувствую, меня тут просто пожирают глазами. Выйду на минутку, смешать краски. Не отвлекайся, албанская таракашка!
(Выходит).
Галактия. Продолжай. 
Супорта. Сделай для них то, что они от тебя ждут, и заслужишь их любовь, они станут восторгаться тобой. После чего художницам здесь не придется больше воевать с предрассудками, потому что за них это сделаешь ты, и победишь. Мне кажется, что на тебе лежит ответственность - не перед государством, а перед его женщинами. Уметь воплощать свои чувства на холсте - в этом твоя сила, прекрасно, но дай и другим такую же возможность... Ты так изобразила этого турка...это их непременно оскорбит.
Галактия. Ты хочешь, чтобы я писала, как мужчина? 
Супорта. Нет…
Галактия. Не нет, а да. Ты предпочла бы, чтобы я писала, как художник-мужчины? 
Супорта. Вовсе нет. Кто из них способен писать, как ты? Или может похвастаться такой же силой, энергией и творческим горением? Никто. 
Галактия. И никто из них никогда не выказывал ненависти к убийствам. Ты предлагаешь мне быть ответственной, а на самом деле хочешь, чтобы я прославила эту бойню.
Супорта. Я о тебе беспокоюсь.
Галактия. Неужели?
Супорта. Я думаю о том, как же несправедлива жизнь, о том, что вместо подарков получаешь от неё сплошные тумаки.  Только представь, как они обрушаться на тебя, обвинят в издевательстве над жертвами, скажут: «Эта женщина презирает то, что нам дорого...». А вдруг, ты и впрямь самонадеяна, не думала об этом?
Галактия. Это я-то самонадеяна?
Супорта. Всё шутишь, а...
Галактия. Послушай, Супорта. Работа над картиной требует от художника абсолютной уверенности в себе. Разве не она позволяет ему изображать мир, а потом швырять ему в лицо свое создание. Как без неё состязаться с природой, даже в изображении цветка, а уж тем более - с самим Господом Богом, пытаясь исправлять нравы. Искусство живописи всегда самовосхваление, и если тебе это не нравится, бросай это дело. А теперь - о главном. Я и впредь буду общаться с властью, поскольку вынуждена делать это. Если будет очень надо, смогу и задницу дожу вылизать. Потому что он и есть власть. Я не полная идиотка, и хочу есть и пить, так же, как и ты. МУСТАФА, Я ВСЕ ВИЖУ! Посмотри на него, ему не сидится на месте, когда Дементия выходит: ёрзает, что твой хорек в штанах...
Супорта. Ты неисправима, гнешь свое...
Галактия. А вот и она, глянь-ка, вот это груди, а?!
Дементия. Прекрати поощрять его!
Галактия. Что они вытворяют, его глаза! Да уж - экземпляр!
Супорта. Он НЕВЫНОСИМ.
(Пауза).
Галактия. Турок знает, что его ждет: убьют. Как он догадался? А это написано на лице адмирала: в его глазах нет жалости. Не лицо, а маска...

СЦЕНА ШЕСТАЯ

(В помещении Адмиралтейства).

Альбом. Адмирал позирует.
(Бьют часы).
Первый эскиз.
(Пауза).
Суфичи. Вам нравится мое лицо? 
Галактия. Вопрос в лоб.
Суфичи. Я люблю вопросы по существу. Предпочитаю сразу переходить к делу. 
Галактия. Обычно формулируют иначе: например, спрашивают: «Мое лицо трудно рисовать?»
(Пауза).
Отвечаю откровенно: да, трудно.
Суфичи. Мои портреты всегда мне льстили.
Галактия. То есть? 
Суфичи. Не осмеливались изобразить меня таким, каков я есть на самом деле. 
Галактия. И какой же вы на самом деле? Признавайтесь.
Альбом. Адмирал Атлантики, Адмирал Двух Морей, Повелитель Ближних и Дальних Стихий изображен во весь рост: он стоит, опираясь о борт и, подперев кулаком щеку, меланхолически вглядывается во что-то, что находится не слишком далеко от него. Набросок сделан красным мелком. Победитель при Лепанто, высокий лоб которого выдает в нем древнюю аристократическую породу, изображен в штатском, с выражением усталости от забот, свойственных его официальному положению. Одним словом, перед нами портрет...
Суфичи. ...садовника-гомосексуала.
Галактия. Издеваетесь.
Суфичи. А вот Гарачи, тот догадался, на его портрете меня выдают пальцы рук, которые лежат на мордах моих собачек. И никакое облачение этому не помеха...
Галактия. Гарачи -художник поверхностный.
Суфичи. Моя нагота просвечивала сквозь всю экипировку, а навесил он на меня – о-го-го сколько... Хотя, признаться, руки у него получаются просто неподражаемо. Вы не согласны?  
Галактия. Терпеть не могу Гарачи.
Суфичи. Руки неопровержимо свидетельствовали: этот вояка предпочитает живую плоть. Но кто обращает внимание на руки?..
Галактия. Смотрят на то, на что укажет художник - где центр композиции. А руки у меня получаются лучше, чем у Гарачи, сами увидите. На них обязательно обратят внимание: увидят и руку художника, и руки убитых, и руки по локоть в крови - руки и только руки... Может ли быть что-то более заслуживающее сострадания, чем руки, лишенные своих владельцев? Куда уж красноречивее! Именно это, прежде всего, и вызовет сострадание. Впрочем, мой любовник говорит, что мои картины на это не способны. Но, согласитесь, «Распятие» — не единственный сюжет, взывающий к состраданию. Рука - вот место встречи, где человек касается другого, будь то мужчина или женщина, рука - символ дружбы, доверия, любви. Во время сражения они сыплются с неба - на головы своих владельцев, и эти несчастные, обезумев от боли, размахивают тем, что от них осталось, не так ли? Конвульсии кровавых обрубков. Должна признаться, я не ожидала найти в вас натуру тонкую и изысканную, и это меня бесит... Не получается. Нет это все не то...
Суфичи. По-моему, я сижу неподвижно? 
Галактия. Даже слишком, и еще у вас такой напыщенный и величественный вид... сразу видно, что вы - человек с огромным чувством собственного достоинства. Я не видела вас на параде победы, я на них не хожу. Я видела вас только на портрете Гарачи и решила, что он просто льстит вам. Но вот, я прихожу сюда с альбомом и карандашами, и мои представления разбиваются вдребезги, так что можете передать ему: он сделал отличный портрет. У вас самое сострадающее лицо из всех, что мне встречались... Вот ведь тупица, разве не ясно, что жизнь полна исключений, а я упустила это из виду. Не верь глазам своим, как говорится, и не ленись перепроверить первое впечатление, а я поленилась, вот они и не совпали. Ну ничего, лишнее доказательство, что надо копать ещё глубже. 
(Вырывает страницу с наброском).
Начинаем с нуля.
Суфичи. Из окна видны корабли нашего флота. Видите?
Галактия. Да, вижу.
Суфичи. Стоят на якоре. Вам нравятся наши корабли? Они должны вас вдохновлять. Что скажете?
Галактия. Я рисовала их две недели подряд.
Суфичи. И что же? Они вам нравятся? 
Галактия. Торговые, когда заходят в гавань, особенно при попутном ветре, пожалуй, да.
Суфичи. А боевые?
Галактия. Нет.
Суфичи. Почему же тогда Правительственная комиссия поручила именно вам, синьора, написать «Битву при Лепанто»?
Галактия. Потому что я умею то, на что не способны другие: я – реалист, пишу то, что было. Иначе никто и никогда ничего не поймёт.
Суфичи. Что ж, полагаю, они сделали правильный выбор. 
Галактия.  Ох, не будьте столь щедрым, когда сидите здесь, забыв обо всём на свете, устремив взгляд своих серых глаз на империю...
(Пауза).
Суфичи. Вы мной недовольны?
Галактия. Серые глаза без намека на сомнение, лишь легкое подрагивание век - отзвук постельных драм...
(Пауза).
Суфичи. Продолжайте...
(Пауза).
Подрагивание век, говорите?
(Пауза).
Продолжайте, я не обижусь...
Галактия (резко меняя тему). Порой приходится признать, что бюрократы бывают правы. Вот и на этот раз, несмотря на всю здешнюю коррупцию, они выбрали художника, который способен СКАЗАТЬ ПРАВДУ. А там, да поможет нам Бог… представляю, какой вой поднимут музеи, набитые мертвечиной.
Суфичи. Значит, мои веки...                                                                                                                     Галактия. Не знаю, как относиться к нашей Республике, заслуживает ли Венеция добрых слов или нет, ведь я не политик...
Суфичи. Я тоже. Так что насчет моих...?
Галактия. Стоит прикоснуться к политике, и слова непременно расходятся с делом.                       Суфичи. Будьте добры...
(Пауза).
Галактия. Я нутром её чую. Либо одно, либо другое. И если я рисую страдающую плоть и раны, то это и есть плоть и раны, а не повод для всякого рода стилистических изысков. Живое мясо. Страдающая плоть. А вы что представляете, когда режете мясо?
(Пауза).
Суфичи. Мне представляется, для человека искусства вы слишком прямолинейны.
Галактия. Хотите сказать «откровенна»? Художник и должен быть, как вы выражаетесь, прямолинеен» в своих работах. Сохранять это - вот в чём вся сложность.
Суфичи. И еще он должен быть понятным. Что не значит быть примитивным. Иными словами, учитывать, что есть вещи, копаться в которых не следует. И это осознанный выбор.
Галактия. К примеру, адмирал любит бегать среди цветов в чём мать родила. Мне это известно.
Суфичи. Я имею в виду справедливую войну и войну несправедливую. 
Галактия (с сарказмом). Хотите загнать меня в угол...
Суфичи. Издеваетесь? Сами мне рта не даёте раскрыть, опровергаете каждое моё слово, да ещё с такой уверенностью в собственной правоте, что у меня нет возможности оспорить ваше мнение. Замечаете дрожание век и в то же время боитесь этого, потому что боитесь прикоснуться к иной правде. Смотрите на меня, но не видите. Мне о вас лучше отзывались.
Галактия (бормочет) КАКАЯ ТОНКАЯ ДУШЕВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ... КАКАЯ ПОТРЯСАЮЩАЯ ЧВАНЛИВОСТЬ. Не смотреть на оружие, только на пальцы. Не на меч, на веки. Не думать о крови, думать о ягодицах в цветнике.

(Пауза).
Прошу прощения. Не то. 
Урджентино (входя). Извините за вторжение! Так сказать, «со свиным рылом да в калашный ряд».
Суфичи. Нам нечем особо похвастаться. Топчемся на месте...
Урджентино. По дороге в Казначейство, кого, как вы думаете, я встречаю у моста Доре? Саму Джину Риверу, звезду нашей критики, поэта, человека, как никто, тонко чувствующего искусство. И тотчас решаю: дела подождут, заглянем лучше в Адмиралтейство, узнаем, как там идёт работа!
Ривера. Именно так все и было.
Урджентино. Джина, обратите внимание на ее альбом, вон он валяется на полу - сколько там эскизов, и все цветные! Поднимите же! Можно ей взглянуть? 
Галактия. Не возражаю.
Урджентино. Критики обязаны быть в курсе процесса. А кто из них имеет такую возможность? Никто! Вместо этого они, как мухи, слетаются на уже законченное полотно, не имея ни малейшего представления о том, как работает художник! Кстати, синьора, эти последние наброски — просто выше всяких похвал, сплошное совершенство. Поскорее переносите всё на холст. Засим не будем больше вас отвлекать. Вот теперь мой брат изображен в надлежащем масштабе.  
Галактия. Я рада.
Урджентино. Возьмите альбом, Джина, потрогайте его, принюхайтесь - какой запах! Я настоящий фетишист, когда речь касается искусства, уж вы простите мне мои детские восторги! 
Ривера. Композиция вашей картины просто изумительна, позволю себе заметить, синьора. 
Галактия. Вы правы, я стараюсь сохранять свою индивидуальность. 
Ривера. Индивидуальность нельзя наработать - она либо есть, либо ее нет, вы согласны?
Галактия. Наоборот, индивидуальность, в такой же степени, как и всё остальное - результат упорной работы. Приходится попотеть.
Ривера. Разве не вдохновением её формирует? Неужели совершенство - результат труда?
Урджентино. Обрати внимание, Суфичи! Мы присутствуем при споре двух самых удивительных женщин Венеции, притом, что обе - извращенки и разведенки!
Ривера. Это вы развелись, а не я.
Урджентино. Парадоксально что отношения между вами оставляют желать лучшего. Просто нелепо! Художник и критик, вы так зависите друг от друга, и при этом терпеть не можете одна другую!
Ривера. Критик всегда испытывает страх перед художником и завидует его таланту. К тому же он стыдится своего ремесла, считает его неполноценным и в глубине души прекрасно понимает, что оно менее значимо, поскольку описывает словами то, что изобразил художник. Отсюда стремление унизить.
Урджентино. Ну, это вы описали нам плохого критика, но есть же и достойные профессионалы.
Ривера. Без сомнения. 
Суфичи. Синьоре Галаксии все утро не дается мое лицо.
Урджентино. Что же в нем такого особенного? Очень даже симпатичное лицо!
Галактия. Согласна.
Урджентино. Что меня восхищает в моем брате, так это его милосердие победителя, добродетель и презрение к славе...

Суфичи. Заткнись.
Урджентино. Ладно, не буду. Предоставляю Вам самой, синьора, домыслить остальное. Но на картине он должен быть тем, кем является: гением тактики. Не забывайте, что пишете портрет великого полководца.
Ривера. Как же она сделает это? Изобразит его с компасом в руке?
Урджентино. Именно. 
Ривера. В гуще сражения? 
Урджентино. Почему нет? 
Ривера. Потому что она - реалист! 
Урджентино. Ну, хорошо, допустим, хотя я не разбираюсь в этих терминах. 
Ривера. Это значит, что она изображает только то, что было на самом деле.
Суфичи. Послушайте, никакого "на самом деле" не существует, можете вы это понять? Есть только мнения по поводу того, что и как было. Точно так же, как не существует никакого смысла в понятии человека - вообще или в частности: существуют не отдельные люди, а лишь наши представления о них.                                                                                         (Пауза).
Урджентино. Превосходно сказано! Я буду время от времени заглядывать к Вам в мастерскую. Настоящий меценат должен иногда демонстрировать свои пристрастия. 
Галактия. Как правило, я никого не приглашаю сюда. 
Урджентино. Строго говоря, я не простой посетитель. Да и заказ не частный. Ваша кисть должна славить победу и торжество народа Венеции, не так ли ?.. Что ж, мы получили удовольствие, пора и честь знать
(Пауза).
Прислушайтесь! Слышите, как наша армада рассекает волны, как ветер рвёт паруса, как они трепещут - какой потрясающий звук! Тот самый, который баюкал Одиссея на палубе его корабля, пока он спал в окружении грязных матросов. Я три года прослужил во флоте, верно, Чезаре?
Суфичи. Да...
Урджентино. Он подтверждает. А это кое-что да значит. Ну, я-то провалился по всем статьям, зато Чезаре - выше всяких похвал. Увы, у нас разные матери. Ну, все, Джина, уходим, не будем больше путаться под ногами у нашего Мастера.
Ривера. И все-таки как вы намерены изобразить великого человека, синьора?
Галактия. Еще не знаю...Какая я вам «синьора». Хотя, по каким канонам пишутся подобные портреты, мне прекрасно известно.  
Ривера. Каноны само собой, конечно...
(Урджентино и Ривера выходят).
Галаксия. Продолжим?
(Пауза).
Или нет? 
(Пауза).
Вы намерены молчать?
(Пауза).
Что ж, как хотите...

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

(В церкви. Идет отпевание).

Карпета. Тебе лучше держаться подальше от меня. 
Галактия. Подальше?
Карпета. На людях. 
Галактия. Что с тобой?
Карпета. Ш-ш-ш.
Галактия. Что-то я не пойму. Если я с тобой сплю, не вижу причин, почему...
Карпета. Ш-ш-ш.
Галактия. ВСЕ ЗНАЮТ, ЧТО МЫ...
Карпета. Прекрати, пожалуйста, всё-таки мы на похоронах, и это наш коллега!
(Пауза).
Галактия. Он бы не возражал. Потому что, как и ты, не спал со своей женой. 
Карпета. Буду очень тебе признателен, если...
Галактия. Забавно, почему-то именно на похоронах меня тянет спариваться...

Карпета. Перестань, пожалуйста...

Галактия. Или проще – трахаться.

Карпета. Ещё слово, и я от тебя отодвинусь.

Галактия. Знаешь, как делают животные, на чистом инстинкте...

Карпета Я лучше отойду.

Галактия. Стой на месте.

Карпета. Ты оскорбляешь моё ...

Галактия. Я не закончила...

Карпета. Отпусти руку, мне ...

Галактия. Ладно, иди!

(Хор голосов присутствующих).

Карпета. Не ходи за мной ...

Галактия. Знаешь, чего я терпеть не могу?

Карпета. Не знаю и ...

Галактия. Как ты ведёшь себя на людях. Меня тошнит от этого. Думаешь, так надо, потому что пишешь сюжеты из Библии?

Карпета (обращаясь к рядом стоящему). Извините ...

Галактия. Кого ты хочешь надуть? Задирая свой нос, а глаза...

Карпета (к нему же). Прошу прощения, простите ...

Галактия. Я понимаю, что ты хочешь угодить своему патрону, но Фарини-то терпеть этого не мог, так же, как и я.

Карпета. Так захотела его жена. Чтобы вся церемония «как у людей»!

Галактия. Ещё бы! Она его ненавидела.

Карпета. Чушь.

Галаксия. Не могла достать его при жизни, зато теперь ...

Карпета. Ш-ш-ш ...

Галактия. ...достала его на похоронах… Привет, Сордо...

Один из присутствующих. Ш-ш-ш ...

Галактия. Представь себе, что старик всё это видит и слышит! Вот так мы бесчестим покойников, и, хотя он был неверующим ...

Один из присутствующих. Замолчите!

Галактия. Недаром его допрашивала инквизиция...  

Один из присутствующих. Ерунда.

Галактия. В тысяча пятьсот ...

Один из присутствующих. Ерунда.

Галактия. Хватит повторять одно и то же. Он был большим художником, но не держался веры в Бога, я-то знаю, он и меня научил тому же.

Сордо. Неправда.

Галактия. Разве?

Сордо. Неправда, что он ...

Галактия. Хорошо, согласна: он не был большим художником, всего лишь художником средней руки, и Бога терпеть не мог. Нет возражений? Сегодня я к нему благосклонна, ведь он уже мёртв.

Сордо. Ты пьяна.

Галактия. О Боже!..

Сордо. Напилась, и ...

Галактия. Ну, почему стоит сказать слово правды, как сразу в ответ: «ты напилась»?!  Или «сдвинулась умом»?! В своё время Фарини запихнули в дурдом: он говорил, что Папа не в состоянии сам себе шнурки завязать ...

(Голоса протеста).

Именно так и было! Впрочем, потом он отрёкся от этих слов ...

(Голоса протеста усиливаются).

Пойду-ка я на свежий воздух... От запаха смерти здесь нечем дышать... И где же мой сожитель? А, вот он... Вы только посмотрите на это лицо вылитый Иисус – как на его хвалёных картинах. А всего полчаса назад его рот ...

(Крики протестующих)

Ладно, ухожу, ухожу!

(Дверь захлопывается. Уличные шумы).

Вот и умер художник со своим собственным голосом, когда-то он был талантлив, но купился на похвалы и растерял всё, что имел...А вспоминал об этом, только когда напивался до чёртиков и валялся в канавах с такими же алкашами. Тёплый, добрый и бесхарактерный, никакой. И ещё неисправимый врун. Начинал врать, едва касался кистью холста... Ничтожные работы, паршивые холсты, намалёванные тяп-ляп, как курица лапой... Позорный старый блядун.

Карпета. Лучше бы ты воздержалась.

Галактия. От чего?

Карпета. Незачем высовываться.

Галактия. Вот, значит, как ты это называешь?

Карпета. Да.

Галактия. А я-то хотела заклясть свою смерть.

Карпета. Ерунда! Зачем ты...

Галактия. Они её почитают, потому что...  Послушай...

Карпета. ЗАЧЕМ ТЫ?..ЗАЧЕМ?

Галактия. Не знаю... Не знаю... Мне плохо, вот и ломаю комедию...

(Пауза).

А сейчас мне надо работать.

Карпета. Пойдём ко мне. Жена ...

Галактия. Я поручила Деменции, пока меня нет, дописать рукав на одежде гребца, надо пойти проверить.

Карпета. Жена ушла в ...

(Пауза).

Галактия. Твоя жена, значит ...

(Негромко смеётся)

Карпета. Пойдём же ...

Галактия. ОТСТАНЬ.

(Пауза).

Карпета. По-твоему, нормально тыкать в меня пальцем на людях, ругаться и сквернословить в церкви, а когда я ...

Галактия. Ну и ...

Карпета. Когда я хочу знать, что...

Галактия. Абсолютная ...

Карпета. Что я ...

Галактия. ЭГОИСТКА, ЧУДОВИЩЕ В ЮБКЕ.

(Пауза).

И точка.

СЦЕНА 8

(В пустой казарме).

Альбом. Лессировка мёртвых тел. Трупы и тела умирающих от ран занимают треть поверхности холста, размером 600 на 66 квадратных футов (это не совсем то соотношение, зафиксированное на предварительном эскизе, который утвердила Правительственная комиссия): они в беспорядке раскинуты на палубах и вдоль бортов кораблей. Повисли даже на вёслах. Их лица искажены от непереносимой боли. За счёт использованного автором приёма обратной перспективы, руки и ноги - а зачастую лишь их обрубки - протянутые навстречу зрителям, производят шокирующий эффект и вряд ли способны вызвать положительные эмоции…

Галактия. Кто там? Эй, отвечайте же, кто… Послушайте, я просто спрашиваю и …                                                                                                                                         Ривера. Так поздно, и ещё за работой, синьора?

Галактия. Почему-то все норовят прийти в самое неподходящее время.

Ривера. Ба, свечи... И красками пахнет, как ладаном в церкви...

Галактия. Разве?

Ривера. Женщина здесь, и совсем одна...

Галактия. Если не считать пары сотен морячков в соседних казармах.

Ривера. Вы устроились там наверху, как курица на насесте… подвернув юбки… враскорячку... грудь нараспашку… Впрочем, ночи душные. Я бы не смогла даже поднести кисть к холсту, с меня и так пот льётся градом. А вы, синьора, не потеете? В такую жару даже краски плавятся. Смотрите, у вас щека запачкана умброй.                                                                                                 Галактия. Это не умбра, а сиена.

Ривера. Я завернула сюда прямо из церкви. Вы любите там бывать? Только и слышно, что женские причитания: "Боже, помоги забеременеть!", "Господи, не дай забеременеть!" Одни и те же мольбы, одни и те же откровения на исповеди, и я подумала: надо навестить Галактию. Прихожу и застаю вас на лесах, в работе, с закатанными как у маляра рукавами. Просто великолепно... Дож ужасно расстроен. По-моему, я вам уже говорила?

Галактия. Да.

Ривера. Значит, знаете?

Галактия. Да. Он регулярно тут появляется. И ему явно не по себе. Боится увидеть что-нибудь из того, как оно было на самом деле. Вот и лазит вверх-вниз по лесам и высматривает… И каждый раз у него портится настроение.

(Пауза).

Да, нелёгкая это работа - сидеть на месте дожа.

Ривера. Вы, похоже, не интересуетесь политикой? 

Галактия. Нет.

Ривера. Тогда позвольте немного вас просветить. Если, конечно, тем самым не отвлеку от работы…

Галактия. Отвлечете, конечно.

Ривера. И всё же попробую.

(Пауза).

Дело в том, что у нас, людей искусства, слишком многое зависит от высшей власти, иными словами, от дожа, который - в нашем случае - и есть эта высшая власть. Он нам благоволит - всем нам: художникам, поэтам, скульпторам... Понятно, что он - дилетант, к тому же основательный пошляк, хотя, впрочем, творческим личностям, вроде вас, любой "покровитель искусств" вряд ли способен угодить. Художникам он особенно благоволит, хотя его вкус опошляется чем дальше, тем больше. Увы, но такова реальность. Однако…

Галактия. Всё. Отвлекли окончательно.

(Пауза).

Ривера. Прошу прощения. Теперь - по сути. Кресло под нашим дожем в любой момент готово закачаться, стоит ему оступиться, даже по самому мелкому поводу. Этим тут же воспользуются его враги, и он будет вынужден уйти на покой.

Галактия. Дожи приходят и уходят…

Ривера. К сожалению, все не так просто.

Галактия. Неужели?

Ривера. При нём сложилась атмосфера, которая поощряет работу художника, когда приветствуются все виды искусства: живопись, поэзия, скульптура. Именно поэтому удалось доверить столь неординарному мастеру, как Вы, задачу необычайной важности - воплотить на холсте величайший триумф в истории Венеции.

Галактия. Что именно воплотить?

Ривера. Величайший триумф венецианской…

Галактия. По-моему, Вы ошибаетесь: в контракте, который я подписала - к сожалению, я его здесь не держу и не могу показать - так вот, там чётко прописана тема картины: "Битва при Лепанто", и больше ни слова: о триумфе речь не идет. Триумф — по поводу чего?

 Ривера. Дож очень рискует, доверив вам столь ответственную работу. Унижая его, вы льете воду на мельницу его врагов, они только и ждут повода, чтобы сместить его с должности. А если это случится, у власти окажется совсем другой человек, и кто бы он ни был – всё уже будет иначе, потому что никто из возможных кандидатов ни на йоту не…

Галактия. Вы ведь арт-критик, не так ли?

Ривера. Да. И у меня должен быть предмет для критики.

(Пауза).

Галактия. Вот вам предмет: посмотрите на этого умирающего от ран, они - итог величайшего триумфа Венецианской республики…

Ривера. ВСЕ НЕ ТАК ПРОСТО, КАК КАЖЕТСЯ.

(Пауза).

Я ни в коем случае не пытаюсь влиять на художественные задачи, которые вы решаете, я лишь…

Галактия. Обрывки мышц, свисающие с костей, довольно трудно увязать с вашими ...

Ривера. Язык мой – враг мой, синьора, но такова горькая правда.

(Пауза).

А мне у вас тут нравится… Свечи горят… Я подпишусь под каждым своим словом. Посмотрите на меня: я - женщина без изъянов, одета по последней моде, кожа белая-белая, такую ещё поискать, одним словом, идеал женщины, да и только. Занята тем, что хожу по выставкам, галереям и мастерским, как и положено образцовому критику. Но моя профессия, на деле - занятие очень жестокое. Я бы даже сказала: убийственное, - рву в клочки репутации, режу по живому, перекрываю кислород. Хоть я стараюсь сохранять приличия, но в своих собственных интересах разрушаю карьеры, а зачастую и жизни... Я - убийца, понятно? Доброй ночи.

(Уходит).

Галактия. Иногда спрашиваешь себя: ради чего ты здесь сидишь, под потолком, ночи напролёт, на этих шатких дощечках? Мошкара лезет в глаза, вьется, как безумная, вокруг свечей, застит свет… Но говоришь себе: кто-то должен стать голосом всех этих мертвецов!.. Не из сочувствия к их страданиям, нет, я не об этом… Отсюда у меня попрет отвращение - неподдельное, животное отвращение, и кровью, кровью писать...

Голоса изнутри картины. Мертвецы... Мертвецы...

Галактия. Адмирал этот - просто лицемер. Какое, на хрен, смирение...

Голоса изнутри картины. Мертвецы... Мертвецы...

Галактия. ТОЖЕ МНЕ, БИНОМ НЬЮТОНА. ЧИСТАЯ КЛИНИКА. Сплющенные мошонки и вонючие промежности...

Голоса изнутри картины. Мертвецы... Мертвецы...

Галактия. Солдаты не чувствует лжи в своих словах, они тупо повторяют заповеди государственной пропаганды, как стая псов, лающих по команде таких же вонючих мудаков.

Голоса изнутри картины. МЕРТВЕЦЫ! МЕРТВЕЦЫ!

Галактия. Художник, работающий на государство, выполняет приказ и, рисуя мудаков, убивает в себе всё живое.

Голоса изнутри картины. МЕРТВЕЦЫ! МЕРТВЕЦЫ!

(Пауза. Входят три пьяных матроса).

Первый матрос. Ого! Баба на лестнице…

Второй матрос. Кто знает, где моя койка?

Галактия. Флотским вход запрещён, будьте добры...

Первый матрос. Опа!

(Пауза).

Баба под потолком…

Галактия. Осторожно, горшки с красками сшибете…

Второй матрос. Ну, и где же моя койка?

Галактия. Осторожно!.. Ты сшиб их, болван!

Второй матрос. Виноват, я ищу свою...

Третий матрос. И хтой-то у нас тут болван?

Второй матрос. Не видать нигде...

Галактия. Кто ваш командир?

Второй матрос. Вот стол, а койки нет…

Третий матрос. И хтой-то у нас тут болван?

Галактия. Вы ошиблись дверью, это не казарма, а…

Первый матрос. Ого!

Галактия… моя мастерская, я…

Первый матрос. Опа!

(Пауза).

Второй матрос. Чо?

(Пауза).

Господи Иисусе!

Альбом. На одном из листов изображены трое матросов в разных позах и в разных точках композиции: рты разинуты, руки безвольно опущены. У одного в руке бутылка, но, похоже, он забыл о её существовании, наблюдая происходящее, и полностью протрезвел…

(Звон от осколков упавшей и разбившейся бутылки).

Третий матрос. Б-БЕЙ!

Первый матрос. Кинжалы! Мушкеты! К оружию!

Второй матрос. ВАТА-КУ! ВАТА-КУ!

Первый матрос. С нами Бог и Республика! Ура!

Галактия. НЕ ТРОНЬТЕ КАРТИНУ!

Второй матрос. Огонь! Огонь!

Первый матрос. Гляди на ей...

Третий матрос. НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ!

Первый матрос. Глянь на ейную жопу!

(Матросы буянят в пьяном угаре, перепутав явь с происходящим на картине).

Второй матрос. Подрежь её!

Галактия. Осторожно, там поднос …

(Падают и разбиваются бутылки).

Первый матрос. Руби педерасов!

Третий матрос. Б-БЕЙ! Р-РЕЖЬ!

Галактия. ОСТОРОЖНО! ЭТО ПАЛИТРА, ИДИОТЫ!

(Они опрокидывает стол, на пол падает все, что на нем стояло и лежало).

Второй матрос. Кровь за кровь!

Первый матрос. Попался!]

Третий матрос. ААА-ГЫЫ!

Галактия. ПОШЛИ ВОН! ПОШЛИ ОТСЮДА, УРОДЫ!

Первый матрос. Оо! Она мне вдарила!

Галактия. ВОН ОТСЮДА!

(С криками и руганью двое матросов убегают. Пауза).

А ты?

Второй матрос. Я думал… Я думал…

Галактия. Посмотри, что какой бардак вы тут устроили!.. Как можно работать, когда вы… когда люди вроде вас… а ну, смотри!

Второй матрос. Я думал, я…

Галактия. Ты знаешь, сколько это все стоит? А?

Второй матрос. Я думал…

Галактия. Только за одну унция вот этого я заплатила двадцать долларов, ты хоть…

Второй матрос. Пойду и…

Галактия. Кретины, я…

Второй матрос. Мне поплохело…

(Пауза).

Галактия. Сядь и успокойся.

Второй матрос. Синьора, мне поплохело…

(Пауза).

Галактия. Зачем ты столько выпил? Из-за того, что…от всех тут  только половинки остались… из-за того, что…

 Второй матрос. Нет, не из-за выпивки...

(Пауза).

Из-за картины.

(Пауза).

Смерть ведь так выглядит, верно? На войне?

(Пауза).

Галактия. Да, так. Хотя я никогда там не была, но думаю, что именно так.

Второй матрос. Согласен.

(Пауза).

Галактия. Сиди и не шевелись, я тебя нарисую…

Альбом. Молодой матрос поражен увиденным.

(Пауза).

Ни на одном из предварительных эскизов этого молодого матроса нет. При более пристальном рассмотрении холста, можно понять, что его фигура была добавлена позже. Он прижимается к одной из пушек, в ужасе глядя на то, что творится перед ним. Это единственный из двухсот персонажей, не включённый в водоворот насилия и смерти. Портрет выполнен в полупрозрачных тонах, в такой манере пишут религиозные сюжеты.  на религиозные темы, и резко контрастирует с выражением полного равнодушия на лице адмирала Суфичи, чья фигура расположена прямо напротив. Их разделяет лишь груда мёртвых тел, вываливающихся за пределы картины в её нижнем левом углу. С противоположной, правой, стороны – в точке, образующей одну из вершин треугольной композиции,- отдельно от всех, располагается фигура человека с древком стрелы в голове: понимая, что случилось, он в ужасе заткнул уши, качаясь из стороны в сторону вместе со своим веслом, как бы приглашая зрителей разделить его страстное желание оказаться в этот момент где-нибудь в другом месте...  

СЦЕНА 9

(В коридоре Дворца Дожей).

Чиновник. Синьор Карпета?

Карпета. Да.

Чиновник. Присядьте, пожалуйста. Эскизы с вами?                                                          Карпета. Конечно. Вот в этой папке.

Чиновник. Так много?

Карпета. У меня всегда много заказов.

Чиновник. Что ж, подождите здесь.

Сордо (входя). Карпета! И ты здесь?

Карпета. Само собой.

Сордо. Знакомые все лица! Все те же халтурщики…

Карпета. Не стоит так шутить, а то сам поверишь в это.

Сордо. А я и без того в этом уверен! Типичный халтурщик, такой же, как и ты.

Карпета. Я вам не ровня. И у меня нет ни малейшего желания …

Сордо. Может, желания у тебя и нет, старина, но…

Карпета. Послушай, Сордо, это просто возмутительно! Меня бесит твоё отношение к искусству: если пропало желание заниматься им всерьёз, смени профессию…

Сордо. Прекрасно сказано! Что ты им принёс на этот раз? Ещё одного "Христа на цветущем лугу"?.. Ладно, не обижайся. Я же прекрасно понимаю: ты разыгрываешь этот спектакль с той же целью, что и я, когда публично поношу нашу братию. Но тебе труднее держаться на плаву - они держат нос по ветру и выбирают в зависимости от спроса.

Карпета. От какого спроса?

Сордо. К религии, по крайней мере, он отношения не имеет.

Карпета. Не понял…

Сордо. Ладно, не парься. Сиди тут и жди …

Чиновник (входя). Синьор Карпета!

Сордо. Всё же мы должны держаться вместе и хоть изредка общаться.

Карпета. Да…

Сордо. На словах-то мы тут все – одна «школа», а на деле встречаемся только на похоронах… Хороша «школа»!

Чиновник. Синьор Карпета!

СЦЕНА 10

(Зал во дворце. Дверь закрывается).

Остенсибиле. Спасибо, что принесли эскизы.

Карпета. О, я ...

Остенсибиле. Их так много.

Карпета. Извините.

Урджентино. Надо сказать, синьор Карпета, нам хорошо известны ваши таланты.

Карпета. Благодарю.

Урджентино. Синьор Карпета, если вы думаете, что глава Совета не разбирается в течениях в современной живописи, то вы ошибаетесь. Синьоры, перед нами автор картин "Христос на цветущем лугу".

Карпета. Я очень рад, что …

Урджентино. Это - кардинал Остенсибиле. Ему тоже знакомы ваши полотна.

Остенсибиле. Одно из них висит у меня дома.

Урджентино. Слышали? У кардинала есть ваша картина. Итак, вы находитесь среди почитателей Вашего таланта.

Карпета. У меня есть также несколько рисунков на светские темы, которые вы можете…

Урджентино. Как вам известно, кардинал занимает должность Государственного секретаря в области образования, в связи с чем он - как и я - с особым вниманием следит за работой синьоры Галаксии и очень обеспокоен тем, во что она выливается. Про себя я не говорю… Присядьте, пожалуйста. И позвольте вам заметить, что я не считаю потерянным время, которое трачу на знакомство с искусством. Ибо искусство – это частное мнение, всегда было и есть. А что, как не уверенность в истинности своего мнения, составляет сущность власти как таковой? Частное мнение, и только оно, лежит в основе любой власти, не так ли?

Мы только что беседовали здесь с Сордо. По нашему мнению, он исчерпал себя как художник. Вы согласны?

Карпета. Ему всего тридцать семь….

Урджентино. Не имеет значения. Талант может иссякнуть в любом возрасте.

Карпета. Возможно.

Остенсибиле. Художники лишь делают вид, что между ними царят мир и согласие, а на деле они терпеть друг друга не могут. Насколько близко вы знаете Галактию?

Карпета. Я знаком с ней.

Остенсибиле. Я спрашиваю о другом: насколько хорошо вы её знаете?

Карпета. Достаточно хорошо.

Урджентино. Говорят, вы спите с ней, и достаточно регулярно.

Карпета. Вот как?

Остенсибиле. Возможно, это не так. К тому же, полагаю, спать с кем-либо не всегда означает хорошо знать того, с кем спишь. Более того, осмелюсь предположить, что многие постельные союзы вообще не состоялись бы, узнай партнёры друг друга по-настоящему. Впрочем, случается и так, что, проспавши в одной постели лет десять, в одно прекрасное утро обнаруживают, что им и сказать-то друг другу нечего…

Карпета. Моя связь с Галактией… она была… носила довольно поверхностный характер, то есть была как бы необязательной…

Остенсибиле. Понимаю…

(Пауза).

Урджентино. Видите ли, я глубоко уважаю синьору Галактию как художника и как женщину.

Карпета. Я тоже. Мне кажется, она…

Урджентино. Не перебивайте.

Карпета. Простите.

Урджентино. Глубоко уважаю. Как художник она находится в расцвете своего таланта… и всех прочих способностей. Как метеор, несется по своей орбите, освещая все вокруг, преодолевая любые препятствия, под которыми я разумею посторонние влияния, влияния талантов, более крупных, чем её, и руководствуясь только своими желаниями. Благодаря настойчивости и, возможно, с помощью свойственной ей развращенности, она добилась того, что ей стали подражать, иными словами, в её лице мы имеем блестящий талант. Поэтому, посовещавшись, мы с кардиналом решили, что не имеем права упустить эту возможность, что Венеция просто обязана привлечь к работе жемчужину такой величины. Ибо для учреждения, руководящего искусством, то есть для нас, циничных бюрократов от искусства, любящих выставить напоказ свой изысканный вкус, упустить такую крупную рыбу, не предложив ей крупный заказ, стало бы непростительной ошибкой. Не примите это за шутку, я говорю совершенно серьёзно, что мы не позволяем себе разбрасываться талантами подобной величины.

Остенсибиле. По той же причине мы хотим сохранить при себе и ваш талант.

Урджентино. В том числе. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему мы привлекли её к такой ответственной работе. Талант – это редкость, и дорогого стоит, хотя зачастую он взрывоопасен. Скажите, что с ней происходит? Уж не сошла ли она с ума?

(Пауза).

Карпета. Вы спрашиваете, не сошла ли она... Она… Да, немного... она... настаивает, чтобы я ушёл от жены. И… так далее. Что это, если не род помешательства…

Урджентино. Выходит, так и есть? Я должен был бы догадаться, что причиной тому - ваша жена. А может, она просто любит вас?

Карпета. Любит, говорите… что ж, она…

Урджентино. Да, любит, и больше, чем вы того заслуживаете... Я наблюдаю, как продвигается её работа над полотном "Битва при Лепанто". Оно становится все хуже, но не с точки зрения мастерства. Нравственное содержание этой картины становится всё ужаснее. Поэтому ответьте мне откровенно: насколько она нравственна?

Карпета. Галактия? Нравственна? Не думаю. Скорее, можно… Нет, лучше прямо сказать: она безнравственна.

(Пауза).

Остенстбиле. Синьор Карпета, сколько времени вам потребуется, чтобы написать картину на холсте размером три тысячи квадратных футов?

(Пауза).

Карпета. Месяц.

Урджентино. Послушайте, просто глупо…

Карпета. Нет, я не об этом… Я хочу сказать…

Урджентино. Оставим амбиции в покое, когда дело идёт…

Остенсибиле. Дайте ему закончить.

Карпета. Я хочу сказать, что мог бы написать холст такого размера за месяц, но только он…

Урджентино. Только он, чёрт возьми, не будет… или будет?

Карпета. Достаточно… достаточно высокого качества.

Урджентино. Успокойтесь. Я вижу, что вы человек предусмотрительный. Это вселяет надежду.

Карпета. При соответствующем сюжете и … с достаточным количеством помощников, я полагаю, что мог бы управиться за семь недель…

Остенсибиле. Вижу, что синьора Галактия не была с нами предельно откровенной.

Карпета. Нет, нет, она…

Остенсибиле. Она что?

Карпета. Поступила по-своему.

Остенсибиле. Вот я и говорю! И это понятно - в определённых обстоятельствах, но не в данном случае, когда речь идёт о деле государственной важности…

Карпета. Надо ещё подумать о…

(Пауза).

Остенсибиле. О чем?

(Пауза).

О чем ещё следует продумать?

Карпета. О том, что… требуется в данных обстоятельствах.

Урджентино. Что ж, действительно... Вы можете приступить к работе прямо сегодня?

Карапета. Могу.

Остенсибиле. То, как вы изобразили Христа, я хочу сказать, та благородная манера письма, в которой подан Его образ,.. производит сильнейшее впечатление на наших воинов.

Карпета. Я понимаю…

Остенсибиле. Сражение само по себе не есть благодатное событие… но при сложившихся исторических обстоятельствах оно является олицетворением великой жертвы, высшей формой самопожертвования. И служит той же священной цели… как и Крестная смерть Господа нашего…

Карпета. Я понимаю…

Остенсибиле. А наши воины … не были просто принесены в жертву, но отдали свои жизни, сражаясь за Веру и Отечество!

Урджентино. Вот именно. Но при этом держитесь своих художественных принципов. Ведь это будет ваша картина!

Остенсибиле. Конечно, ваша!

Урджентино. Поздравляем! Отныне ваше имя будет значиться в пантеоне великих художников Венеции. Да будет так!

Карпета. Благодарю вас. Таким образом, мне предоставлена уникальная возможность…

Урджентино. Чуть позже получите и материальное подтверждение нашим договорённостям.

Карпета. Не беспокойтесь, пожалуйста. Ведь теперь у меня будет уникальная возможность реализовать свои самые смелые планы и в то же время…

Урджентино. До свидания!

Карпета. Ещё раз благодарю за…

Урджентино. Оставьте здесь эскизы.

(Карпета уходит. Дверь за ним закрывается. Пауза).

Интуиция порой даёт блестящие результаты, интересно, почему?.. Полагаю, через семь недель мы будем иметь лучшее, на что способен синьор Карпета. Хотя тому, что мы получим в итоге, вряд ли найдётся место в ряду великих творений. Хотите взять что-нибудь из этих эскизов?

(Просматривает оставленные Карпетой листы).

Неплохо ... вот это, к примеру… Ого, глядите-ка! Клянусь, это наша обнажённая мастерица! 

Остенсибиле. Кстати, как же насчёт неё?

Урджентино. Ведь она его любит... Да, великая женщина... и без ума от такого ничтожества.

Остенсибиле. И что же нам делать?

Урджентино. С ней, вы имеете в виду?

Остенсибиле. Мы не можем не отреагировать на эту провокацию и промолчать перед лицом расчётливого и откровенного очернительства нашей истории.

Урджентино. Без сомнения.

Остенсибиле. Ведь и она ждёт от нас того же. Иначе мы её разочаруем...

Урджентино.  И тогда она нас возненавидит.

Остенсибиле. Значит, мы должны ответить адекватно её ожиданиям.

(Пауза).

Урджентино. Тюрьма?

Остенсибиле. Вы думаете?

Урджентино. Думаю, что непродолжительное заключение - именно то, чего ждет от нас эта несчастная и безрассудная женщина.

Остенсибиле. Абсолютно с вами согласен.

Урджентино. Утверждается. Тем самым мы поступим согласно нашим принципам и оправдаем её ожидания.

СЦЕНА 11

(В казарме)

Галактия. Ну, вот и всё. Картина готова.

(Пауза).

Карпета. Правда?

(Пауза).

Галактия. Картина завершена, и ты будешь первым, кто её увидит. Знаешь, я никогда ещё не показывала только что законченные картины моим мужчинам. Кроме отца, конечно, ведь он был моим первым учителем. И ты будешь первым, понимаешь?

Карпета. Ещё бы?!

Галактия. Это потому, что я люблю тебя. Слышишь, Карпета?

Карпета. Слышу, конечно (в сторону). Не знаю более изощрённой пытки, чем быть объектом страсти, которую перестал разделять.

Галактия. Поцелуй меня!

Карпета (в сторону). Вот до чего доводит чувственность – она прожигает тебя насквозь.

Галактия. Ну, поцелуй же… Я жду…

Карпета (в сторону). В ней бурлит животная страсть... того гляди, взвоет. И по глазам видно...

Галактия. Целуй же, целуй…

Карпета. Неужели ты ее закончила? По-моему, я не заслужил…

Галактия. Не дури!

Карпета. Нет, правда, я не чувствую, что заслужил…

Галактия. Не будь таким… Что с тобой сегодня? "Я не заслужил"...О чем ты?

Карпета. Только о...чести…

Галактия. Успокойся. А то испортишь мне настроение! Встань вон там. Вот так. А теперь закрой глаза, а я открою ставни. Стой на месте, не двигайся! Так, открываю, открываю, а ты жди… глаза не открывай! Стой спокойно! Не оборачивайся! ...Я прямо робею, никогда ещё так не волновалась...не предавала этому значения, а сейчас… Всё... вот... да будет свет! Какой яркий…

(Открывает последний ставень).

А теперь… ещё немножко…

(Пауза).

Можешь открыть… Ну, как?

(Пауза).

Карпета!

(Пауза).

Ну, что?.. Ты плачешь... Неужели?! Ты плачешь, любимый! Она тебе нравится? Говори, не молчи!

(Карпета рыдает).

Значит, она и вправду настолько хороша, что ты не смог…

(Карпета продолжает рыдать в голос).

О, мой единственный, мой несравненный!

(Стук молотков по дереву).

СЦЕНА 12

(Спустя несколько часов. Из мастерской выносят все, что там есть)

Супорта. Прямо какой-то водопад человеческого мяса. И в то же время – лучшее из всего, что ты написала. Однако, прости за откровенность, я больше не хочу, чтобы моё имя связывали с твоим — в смысле работы, конечно.

Галаксия. Отлично тебя понимаю.

Супорта. Нет, подожди, мать, это ещё не всё. Пожалуйста…

Галактия. Я знаю, что ты хочешь сказать.

Супорта. ПОЧЕМУ ТЫ НИКОГДА НЕ ДАЁШЬ МНЕ ДОГОВОРИТЬ?                                           (Пауза).

Хотя это и лучшая твоя картина, я не могу согласиться с тем, что ты…

Галактия. Замолчи! Меня нисколько не задевает, что ты не хочешь со мной работать, поскольку…

Супорта. Ну, почему ты…

Галактия. Поскольку я заранее это предвидела и …

Супорта. ПОЧЕМУ ТЕБЯ НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ЗАДЕВАЕТ?! Ты вечно делаешь вид, что заранее все предвидела. Мы двадцать лет работаем вместе, и вот я ухожу, а тебе на это наплевать!

(Пауза).

Галактия. Тоже мне, секрет Полишенеля! Ясно как день, что тебе претит всё, что я делаю.

Супорта. Тебя радуют чужие неудачи.

Галактия. Наверно, ты права. Я всегда заранее их предвижу. И это меня вдохновляет. К чёрту толерантность… Послушай, Супорта, ты художник-декоратор, и тебе не понять, что меня ведёт. Когда ты поняла, к чему я стремлюсь в своей последней картине, то решила откреститься от меня и вообще исчезнуть с горизонта, и это понятно. Меня давно не интересует, что и как ты делаешь как художник. У тебя всё блестит. Но не со всеми тканями можно так работать.

Супорта. По-моему, ты… мне больно об этом говорить… слегка спятила.

Галаксия. Ясное дело…Об этом болтают все, кому не лень… Пойду помогу им снять картину со стены - надо проследить, иначе…

Супорта. Я не бросаю тебя, я только хочу сказать…

Галактия (рабочим). СТОЙТЕ. ПОДОЖДИТЕ МЕНЯ.

(вновь Супорте). Да я не в претензии. Открой свою мастерскую и малюй картинки к свадьбам.

Супорта. Тебе бы только поиздеваться…

Галактия. Прекрати! У меня нет времени выслушивать твои жалобы, они для меня ничего не значат… Господи, если бы мы обладали даром входить в положение друг друга! Я выпишу тебе чек за твои труды…

(Рабочим). ОСТАНОВИТЕСЬ! НЕ ТАК! ЭТО ВАМ НЕ КОВЕР!

(Суппорте). Они погрузят её на баржу и по воде доставят на место. Она поплывет под брезентом как бомба, которую тайно перевозят к месту будущего взрыва… Потом выгрузят на берег и отнесут в цитадель власти. И она посеет ветер в их мозгах и не оставит камня на камне от их привычных представлений. А я буду наказана за эту орущую правду, потому что туда ей хода нет… Вот почему Карпета разрыдался, как ребёнок.

СЦЕНА 13

(Зал во Дворце Дожей)

Урджентино. Висит. Ещё не в раме, но уже на стене. Прямо в галерее.

Суфичи. Пойдём скорей, мне не терпится её увидеть.

Урджентино. Не спеши! Не спеши. Сначала допей.

(Пауза).

Я же говорю: допей сначала.

(Пауза).

С картинами всегда так: наступает момент, когда никакие поправки уже не могут повлиять на конечный результат.

Суфичи. Значит, это не то, на что ты...

Урджентино. Не то, на что Венеция...

(Пауза).

Суфичи. Ах вот как...

(Пауза).

Урджентино. А причиной, насколько я понимаю, является не что иное, как психическое расстройство - именно оно и помешало автору создать полотно, соответствующее ожиданиям заказчика.

(Пауза).

Суфичи. Это...

Урджентино. Это слегка..., а вернее сказать, ни с чем подобным я до сих пор не сталкивался.

Суфичи. Понимаю. А я… я...

Урджентино. Конечно, ты там представлен. Да ещё как, но...

Суфичи. Я хочу её увидеть.

Урджентино. Не спеши...

Суфичи. Я хочу на неё посмотреть.

(Пауза).

Урджентино. Отлично. Искусство - это поле такой деятельности, результат которой зависит исключительно от того, что у художника на уме: либо он благоразумен от природы или, по крайней мере, стремится к этому, либо... у меня есть ещё кое-кто на заметке, поэтому не имеет значения, что она там сотворила... В общем, не стесняйся - сблевани, и дело с концом.

(Пауза).

Сблюй и забудь, если...

Суфичи. ЗАТКНИСЬ.

(Пауза).

Посмотри на мои руки, там, на картине... это руки подлеца. Мои руки совсем не такие.

Урджентино. Конечно, нет.

Суфичи. Посмотри на них, посмотри...

Урджентино. Смотрю.

Суфичи. ПОСМОТРИ ЖЕ!

Урджентино. ДА СМОТРЮ, СМОТРЮ!

Суфичи. Они не похожи на мои, правда?

Урджентино. Конечно, это не...

Суфичи. Невзирая на возраст, руки у меня ещё реально красивые, а ногти совсем не похожи на эти когти, которые она мне пририсовала!

Урджентино. Послушай, Чезаре...

Суфичи. Посмотри, разве они похожи на когти?!

Урджентино. Да успокойся же ты! Того гляди, слуги сбегутся…

Суфичи. Зачем заставлять меня позировать целых три раза? Срисовала бы эти когти с какого-нибудь зверя...

Урджентино. Чезаре…

Суфичи. ...из любой энциклопедии, и дело с концом!

Урджентино. Никогда не видел тебя в таком возбуждении…

Суфичи. Да, да, представь себе, я в диком возбуждении!

Урджентино. Что ж, для этого есть основания, но...

Суфичи. И совсем не из тщеславия, я им не страдаю, а просто потому, что это очевидная ложь...

Урджентино. Конечно, вранье…

Суфичи. И поскольку это ложь, а я…

Урджентино. Терпеть её не можешь, мне это прекрасно известно.

Суфичи. А лицо...

Урджентино. Лицо - хуже…

Суфичи. Хотя в принципе, я похож на себя.

Урджентино. Вовсе нет, очень приблизительное сходство…

Суфичи. ... но при этом — сколько презрения вложила она в это сходство!

Урджентино. Послушай, мы не знаем…

Суфичи. Именно, презрения! Достаточно сравнить с портретом, который сделал Гарачи - на фоне цветущего сада, чтобы увидеть…

Урджентино. Здесь мы имеем дело с другим жанром, хотя, конечно...

Суфичи. Я только хочу сказать, что Гарачи прекрасно передал мой внутренний облик, а эта… Извини, что я так разъярился, но…

Урджентино. Да нет, я понимаю…

Суфичи. Я редко раздражаюсь, но она просто никуда не годится как художник, ей нельзя доверять такие темы, ведь она, по сути, совершенно расчетливо оскорбила и меня, и вообще всех тех, кто героически отдали свою жизнь… вот, скажи, что значат все эти тела… они повсюду… а эти жуткие… я, конечно, не художник, но всё было совсем не так!

СЦЕНА 14

(Помещение)

Урджентино. Как Вы себя чувствуете?

(Пауза).

Вижу, Вам не слишком уютно здесь?

Галактия. Не слишком.

(Пауза).

Точнее: и да, и нет.

(Пауза).

Урджентино. В каком смысле?

Галактия. Тут вполне комфортно — и в то же время как-то жутковато…

Урджентино. Восхитительное сочетание.

(Пауза).

Галактия. Прежде всего, я …

Урджентино. Заткнись!

Галактия. Я готова возместить до последнего пенса сумму аванса, который…

Урджентино. Заткнись, я сказал! Я видел эскиз, где ты изображена с голыми сиськами.

Галактия. И что? Какое это имеет отношение…

Урджентино. Заткнись же!

Галаксия. Не вижу, какое отношение все это …

Урджентино. ЗАТКНИСЬ!

(Пауза).                                                                                                   Здесь мой дворец. Моё царство-государство. У тебя своё, а здесь - моё. Повторяю: у меня есть рисунок, на котором ты изображена с голыми сиськами. Вот он, смотри, лежит на столе. И что прикажешь с ним делать?

(Пауза).

Конечно, мы, правители и бюрократы, не похожи на вас, людей искусства, но держать нас за дураков - непростительная ошибка. А причина тому- непомерное тщеславие, свойственное вашему брату. Оно ведёт прямо на виселицу.

Галактия. Беру на себя всю ответственность…

Урджентино. ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ, БЕРЁШЬ ТЫ ЕЁ НА СЕБЯ ИЛИ НЕТ!

(Пауза).

Знаешь, о чём свидетельствуют эти твои слова: "Беру на себя всю ответственность"? Только о твоём высокомерии! Ну, что ты выпятила свою лошадиную челюсть? Сидишь тут на подушке с гербом Венеции, упиваясь своей исключительностью, и не испытываешь страха... КАК Я ЭТО НЕНАВИЖУ! Надеюсь, это унижение пойдёт тебе только на пользу. И не смотри на меня так! Опусти глаза… Как, по-твоему, называется то, что ты в итоге представила нам? Сейчас здесь соберутся члены Приёмной комиссия, и что они подумают? Что своей картиной ты оскорбила каждого из них, и более того - нанесла оскорбление нашей Республике. Она тебе не нравится? Если так, то это - акт государственной измены, и не говори мне, что ты не думала об этом.

Галактия. Да как-то не очень.

Урджентино. Не очень? Если так, тогда о чём ты…

Галаксия. О ТОМ, О ЧЁМ ВОПИЕТ КРОВЬ.

(Пауза).

Урджентино. Видишь тот мост? С одной стороны, перед ним расстелен ковёр, на противоположной - лежит камень. С этой стороны - подушки, с другой - солома. Здесь в домах — окна, там — дома без окон, там полная темнота. Тут смеются и веселятся, на той стороне - плачут. Тебе знаком этот мост?

(Гул приближающихся голосов).

Галактия. Это Мост Вздохов.

Урджентино. Упоительно, признаюсь тебе, сидя на этих парчовых подушках, представлять, как твои голые сиськи бьются о холодные стены тамошнего подземелья.

(Входят члены Комиссии).

Галактия. Я горжусь собой. Потому что ни разу не изменила себе. А все эти художники, чьи картины развешены тут по стенам, себя потеряли - это все не они, это какие-то другие люди…

Чиновник. Садитесь, пожалуйста.

Галактия. Я готова полностью вернуть Венецианской Республике деньги, которые были мне выплачены за…

Чиновник. Соблюдайте тишину и садитесь.

Галактия. Я хочу сделать заявление…

Остенсибиле. Оно нам ни к чему…

Галактия. Но почему я не могу сделать заявление?

Чиновник. Ваше имя Анна Галактия, проживающая по адресу…

Галактия. Вам отлично известно, как меня зовут и где я живу, иначе меня не пригласили бы сюда.

Чиновник. Вы являетесь автором картины "Битва при Лепанто", которая висит там напротив окна?

Галактия. Конечно, это ... но в чём, собственно…

Остенсибиле. Я полагаю, достаточно. Спасибо.

(Пауза).

Синьора, мы не понимаем, что изображено на вашей картине.

Галактия. На ней изображено морское сражение.

Остенсибиле. Нет, это бойня, морская бойня.

Галаксия. Любое сражение - бойня.

Остенсибиле. О, нет! Война - это продолжение политики иными средствами.

Галаксия. Вот я и демонстрирую эти "иные" средства, то есть насилие.

Остенсибиле. Но не его результаты. Что противоречит исторической правде. У битвы при Лепанто была цель! Добиться свободы мореплавания и защитить христианскую веру. Почему же этого нет на вашей картине?

Галактия. Да как всё это изобразить?!

Остенсибиле. Демонстрируя средствами живописи достоинство участников – тех, кто сражался с нашей стороны.

Пастачо. Каковы ваши идейные установки?

Галактия. Я - художник, а не …

Остенсибиле. О нет! Вам не удастся отделаться общими словами: "инстинкт художника", "чувственность" и так далее…

Галактия. Почему?

Остенсибиле. Потому что это нечестно, всё равно что хлопнуть дверью и поставить точку в нашем разговоре. Не так ли?

Галактия. Я писала смерть, потому что ничего, кроме неё я там не видела.

Пастачо. Значит, вы отобразили лишь одну сторону происходящего и тем самым признали только часть правды в ущерб другой?

Галактия. Да. Другую я не принимаю, она мне отвратительна, но я демонстрирую её плоды.

Пастачо. Иными словами, вы заранее исключили её из рассмотрения?

Галактия. Что именно я исключила?

Пастачо. Величие и благородство целей этого сражения?

Галактия. Не вижу там никакого величия.

Остенсибиле. То есть, вы не признаете, что действия государства благотворны для Венеции?

Галактия. Я … я полагала, что если …

Остенаибиле. Итак, вы со всей очевидностью отрицание их. Доказательством чему служит и образ адмирала: он изображен как человек в высшей степени черствый.

Галактия. Черствый?

Остенсибиле. А как ещё это называется?

Галактия. Слова не моё дело.

Остенсибиле. Зато моё. И я произношу это слово вместо вас: "черствый".

Пастачо. Синьора, мы хотим понять контекст, заглянуть глубже, чем позволяет изображённое вами на поверхности холста. Мы должны понять, что хотел сказать художник. По-вашему, можно ограничиться рассмотрением чисто художественной стороны изображения: мазок, цветовая гамма, колорит и тому подобное… Слов нет, всё это прекрасно, на этом поле вы вне конкуренции. Но за гранью очевидного мы с вами находимся в равном положении. Итак, о чем говорит ваша картина, какую цель вы перед собой ставили? Со своей стороны, мы полагаем, что этой картиной вы нанесли оскорбление Венецианской Республике. Желаете возразить?

(Пауза).                                                                                                                      Галактия. Что вы хотите со мной сделать?

Пастачо. Хотите возразить?

Галактия. Нет, не хочу.

Пастачо. Почему?

Галактия. Потому что в любом случае ваше мнение весит больше.

Пастачо. Откуда вы знаете? Сначала выскажите собственную точку зрения.

Галактия. Я всё равно не смогу доказать свою правоту, а доставлять вам удовольствие мне не хочется. Если моя территория - поверхность картины, а всё остальное - поле вашей деятельности, то на нем я точно проиграю. В искусстве спора - вы мастера. А я ненавижу споры… Что вы собираетесь со мной сделать?

Остенсибиле. Никогда не слышал о художнике, который не захотел спорить, отстаивая своё мнение. Все они обожают доказывать, что они гении. Почему вы отказываетесь? Защищайтесь, не надо нас раздражать.

Галактия. Вот видите, вы уже победили.

Остенсибиле (с горечью). НЕ В ПОБЕДЕ ДЕЛО…

Галактия. Тогда повесьте картину на улице.

Остенсибиле. Ни в коем случае.

Галактия. Почему?

Остенсибиле. Потому, девушка, что существует такое понятие, как общественная мораль!

Пастачо. Повесить эту картину на улице, надо же такое придумать?!

Остенсибиле.  Вот вам крик души художника! Вой развратной твари!                                                            Галактия. Ах, вот оно что?! Наконец-то хоть кусочек правды... Душитель свободы!

Остенсибиле. Безответственность вашего поведения - только поза так называемого свободного художника в погоне за так называемой свободой самовыражения. Взгляните на себя: как вы одеты? Это платье, стиранное бог знает когда…

Галактия (с удивлением). Почём Вам знать, когда…

Остенсибиле. А груди… Вы явно не привыкли носить лифчик...Они так и трепыхаются под платьем…

Галактия. Да как он…

Остенсибиле. Расчёт на то, что мы спишем все на БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ, ПРИСУЩУЮ ХУДОЖЕСТВЕННЫМ НАТУРАМ. Но нас не проведешь на мякине!

(Пауза).                                                                                                                                                                Вы - враг Республики. Вы хотите разрушить её единство и военную мощь. Пройдёт время, и вам придётся это признать. Я презираю художников и всю вашу богему, вместе взятую, и поэтому полностью соответствую месту, которое занимаю в данной комиссии. Я презирают их настолько, насколько люблю само искусство, что позволяет мне с полной ответственностью заявить: рукой автора этой картины водил сам дьявол… И никак иначе!

Галактия. Значит, меня посадят? Ведь вы не можете допустить, чтобы кто-либо публично сказал, как это сделала я, что единственный плод вашей политики – вот эти грязные, вонючие и волосатые задницы трупов, плывущих по воде посреди корабельных обломков… Поэтому со мной надо разделаться.

(Пауза).

Не так ли?

(Звук захлопнутой двери тюремной камеры).

СЦЕНА 15

(Тюремная камера)

Галактия. Здесь нет света! Дайте хоть свечку!

Тюремщик. Не положено.

Галактия. Ясное дело! Свечку ей подай... Ишь чего захотела! Скажешь ещё красок подать… Никакого снисхождения!

Заключённый. Заткнись!

Галактия. Кто-то сказал "заткнись"? Голос из преисподней… КАК ТУТ ВОНЯЕТ. Могли бы хоть солому поменять...Небось и насрано, вряд ли я тут первая...Хотя, вроде, нет. Ладно...

Заключённый. Заткнись же!

Галактия. Сам заткнись! Или смени квартиру, если тебя раздражает мой голос!.. Смотри-ка, здесь, оказывается, не так темно, как мне показалось поначалу... Даже забавно. Как будто все окрашено чёрным, а на самом деле не так: чёрный - отсутствие света, а тут не то… Получается, мы сидим под каналом, что ли?.. Ой, что это? (вскрикивает в испуге) До чего это я дотронулась? Господи, я…

Заключённый. Ты сидишь тут всего две минуты, а…

Галактия. Заткнись, голос из преисподней!

Заключённый. Только две минуты.

Галактия. Ясное дело, сидеть в этом... испытание не из лёгких, но я ничего другого и не ждала. Меня не особо удивляет вся эта гадость на полу, так и должно быть, и я... Ого!

(Смех из соседней камеры).

Смейся, смейся, я и не рассчитывала, что моим соседом окажется какой-нибудь умник.

Заключённый. Откуда тебе известно, кто я?

Галактия. Если бы ты меня сейчас видел...вся в грязи, как свинья в хлеву... Вот что бывает с правдоискателями. Но я не удивляюсь, примерно этого я и ожидала, к такому и готовилась… Никто ко мне не придёт, а если придёт, то будет врать в глаза… ЧТО, впрочем, и НЕУДИВИТЕЛЬНО… Сколько я уже здесь?.. В темноте не поймёшь… За правду наказывают, и в этом - единственное доказательство, что ты её высказала... Интересно, а пытать меня будут? А как же? Это было бы нелогично… В результате я сойду с ума, и меня прикончат где-нибудь в тёмном уголке...Они ведь ненавидят правду и вырывают её с корнем, едва почувствуют её запах, что ЕСТЕСТВЕННО, ПОТОМУ ЧТО ПРАВДА - ШТУКА ОПАСНАЯ… Тому, кто будет меня мучить, я скажу: "Я ПОНИМАЮ, ЧТО ВАМИ РУКОВОДИТ: ОНА ДЛЯ ВАС НЕВЫНОСИМА. Я так скажу, и за это меня будут мучить ещё больше… Интересно, когда я буду кричать, дож услышит мои крики?.. Какое у тебя лицо? Судя по голосу, у тебя должен быть большой нос.

Заключённый. Верно, большой.

Галактия. Неужели?!

Заключённый. Правда, я не видел своего лица уже семь лет.

Галактия. Знамо дело, зеркала тут у нас нет. Впрочем, и без него можно польстить своему тщеславию - вплести в волосы вонючую солому, припудриться собственным дерьмецом... Я была неопрятной сучкой, в краске с головы до пят, хотя иногда всё же позволяла себе появиться на людях во всём чистом, - в разных, там, юбках да кофточках - опрыскаться духами, в общем, так, как принято… И всё равно что-то всегда было не так: то голову забуду помыть, то являюсь с грязными ногтями или ноги не вымою… Я скучаю по своему любовнику, а у тебя вообще отняли и любовь, и детей... Впрочем, наказание на это и РАССЧИТАНО: когда не хватает физической близости, всего, к чему привык, простых вещей, которые можно потрогать и что защищает от...К ТО-НИБУДЬ ДАЙТЕ СВЕТ!

(Пауза).

Заключённый. Успокойся, тебе ещё долго тут сидеть. Успокойся и старайся себя сохранить.

Галактия. Постараюсь.

Заключённый. А если начнёшь кричать и протестовать, лишишься последних сил, а это единственное, на что можно рассчитывать в нашем безнадёжном положении… Стань бессловесной тварью, наподобие крота в норе или рыбы в пруду.

Галактия. Понимаю.

Заключённый. Усмири своё сердце.

Галактия. Постараюсь.

Заключённый. Просто лежи и жди. Проспи эту долгую зиму своей обиды…

Галактия. Ну, спасибо, я …

Заключённый. А гнев свой попридержи до лучших времен. Обычно тюрьма — шумное место, но тут выживают только молчуны. Шумливых столько вынесли отсюда вперёд ногами…

СЦЕНА 16

(Мастерская Карпеты в Венеции)

Урджентино. Остенсибиле намерен предъявить ей обвинение в шпионаже в пользу турецкого султана. Он любит побеждать в спорах, а она отказалась спорить с ним, он рассвирепел, вот и говорит теперь, что она турчанка. Но она ведь не мусульманка, верно? Не перевариваю это экзальтированное миссионерство по любому поводу, присущее клирикам. А поскольку она, ясное дело, никакая не шпионка, то её будут пытать, чтобы вырвать признание. Лично я, кроме как гнусностью, назвать это не могу. Пытки, подкуп свидетелей - всё это просто омерзительно и во многом объясняется его безбрачием. Подумать только, пытки, какой ужас! По-моему, туда стоить добавить немного красного, там, куда падают лучи заходящего солнца, да, да, именно туда… или, может быть, лучше оранжевый,.. как вы считаете?

Карпета. Лучше оранжевый.

Урджентино. Вы правы, она больна. Терпеть не могу расхожие определения, но вам-то это известно лучше, чем кому бы то ни было… Не кажется ли вам, что позе вон того воина неплохо бы придать больше торжественности?

Карпета. Этому?

Урджентино. Да, да, тому, который держит знамя - на его лице я что-то не вижу особой радости.

Карпета. Он ранен стрелой в …

Урджентино. Конечно, но ведь он - знаменосец, вы же не будете возражать? А знаменосец должен в любых обстоятельствах воплощать собой радость грядущей победы и выглядеть образцом для всех других воинов. И вообще, смотрю я на вашу картину и, простите, не вижу, что победа будет за нами…

Карпета. Я сделал все, как вы …

Урджентино. Конечно, сделали, я понимаю…

Карпета. К тому же за столь короткое время…

Урджентино. Вы превзошли самого себя, это очевидно, и, в конечном счёте, за столь короткое время… кстати, трубачи выглядят слегка… Вы знакомы с творчеством Рафаэля?

Карпета. Естественно.

Урджентино. Так вот, он бы…

Карпета. Извините, но я больше так не могу.

Урджентино. Надо бы поэнергичней, что ли...Как вы сказали?

(Пауза).

Карпета. Я больше так не могу.

(Пауза).

Урджентино. Не глупите.

Карпета. Я …

Урджентино. Перестаньте и послушайте…

Карпета. Эти постоянные замечания и …

Урджентино. Не кипятитесь. Вы перевозбудились, это понятно: ответственность, которую вы на себя взвалили...

Карпета. Дело не в …

Урджентино. Именно в этом, и …

Карпета. Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ГАЛАКТИЮ.

(Пауза).

Урджентино. Зачем?

Карпета. Я люблю её.

Урджентино. Вы …

Карпета. Я ХОЧУ ЕЁ ВИДЕТЬ.

(Пауза).

Урджентино. Я многим рискую, поручив вам эту работу …

Карпета. Знаю. И я …

Урджентино. Рисковал многим, когда сначала выбрал её, а теперь рискую, назначив вас.

Карпета. Извините, я …

Урджентино. КАК ЖЕ МНЕ НАДОЕЛО ВОЗИТЬСЯ СО ВСЕМИ ВАМИ.

(Пауза).

Вы не говорили, что любите её, сказали, что …

Карпета. Помню. Я …

Урджентино. Что это была лишь …

Карпета. Помню.

Урджентино. Любовная интрижка.

Карпета. Я хотел …

Урджентино. ХОРОШО, НО ТОЛЬКО КОГДА ЗАКОНЧИТЕ, …к тому же, это зависит не от меня, а от Госкомитета по общественному образованию, куда вы должны подать соответствующее прошение… там решат...

Карпета. Но ведь вы - дож...

Урджентино. Да, дож я, но …

Карпета. Вы имеете возможность…

Урджентино. МЫ ЖИВЁМ В ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ СТРАНЕ!

Ривера (входя). Добрый день.

Урджентино. Терпеть вас всех не могу.

Ривера. О чём вы?

Урджентино. Лучше бы я не видел ваших картин! Это все ваша вина.

Ривера. Моя?

Урджентино. Да, и ваша, в том числе. Ведь это вы, Ривера, воспользовавшись моей мягкостью, втянули меня во все эти бессмысленные склоки между людьми, помешанными на самолюбовании. Они не в состоянии постичь смысл государственного управления! И теперь я обречен благоволить им, входить в их положение… одни, видите ли, влюблены, другие облечены особой миссией, у тех болит голова, у других менструация … В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО.

(Пауза).

Иногда я думаю: лучше бы мне быть с ними грубым и черствым.

Ривера. Нет, нет …

Урджентино. Именно так: быть грубым и бесчувственным, послать солдат выкинуть из их мастерских все эти рояли-клавесины, подрамники, холсты и прочую дребедень … Увидеть собственными глазами, как они вылетают из окон, падают на землю и разбиваются вдребезги! Но я этого не делаю, правда? Подавляю в себе такое желание, и поэтому чувствую себя долбанным размазнёй.                                                                      (Обернувшись к Карпете).

Если не закончите в срок, отправлю вас к ней… Там у вас будет много свободного времени… заделаете детей, прямо на соломе!

(Обращаясь к Ривере).

Подойдите, Джина. Идите сюда!

(Вместе отходят в сторону).

Не могу вам передать, до чего я расстроен. Дошёл до прямых угроз своим любимцам. Помогите мне, скажите, что им не хватает человечности, а то я начинаю сомневаться, в своих способностях разбираться …

(Переходят на шепот).

Что вы думаете о его картине? Скажите мне, это …

Ривера. Да.

Урджентино. Неужели дерьмо?

Ривера. Дерьмо.

Урджентино. Правда? Теперь вижу... Так я и знал! О, Господи!

Ривера. Сядьте.

Урджентино. Уведите меня отсюда…Выведите на свежий воздух… Здесь пахнет красками… Я так любил бывать в мастерских, а теперь меня от них тошнит…Типичный халтурщик, да ещё и трус.

Ривера. Неправда…

Урджентино. Нет, халтурщик. К тому же он не прислушивался к тому, что я ему …

Ривера. Напротив, прислушивался, и даже слишком.

Урджентино. И ещё у него отсутствует воображение… Ну, что я теперь, по-вашему, должен делать?

Ривера. Он очень крепкий художник, специалист в религиозной тематике, но баталист из него, увы, никудышный.

Урджентино. Зачем же тогда он согласился? Самозванец!

Ривера. В принципе, поручая второстепенным мастерам проекты, с которыми они не способны справиться, мы тем самым принижаем высокое искусство, хотя, конечно, льстим их самолюбию…

Урджентино. И что в итоге мне делать?

Ривера. Прежде всего, успокоиться.

Урджентино. Не могу, меня трясёт от бешенства!

(Пауза).

Итак?

Ривера. Я видела картину Галактии.

Урджентино. Остенсибиле хочет сжечь её!

Ривера. Конечно. Но не сделает этого. А спрячет её в подвал. Теперь выслушайте меня. Скажу вам как эксперт и верная сторонница вашей партии, разделяющая её цели: в искусстве ничто не является тем, чем кажется на первый взгляд, хотя легко может быть объявлено чем угодно. Искусство всегда зависимо, даже если художник заявляет о своей полной независимости от всех и вся. Смысл картины всегда можно изменить, тем более, когда её автора уже нет в живых.

СЦЕНА 17

(Тюремная камера. С грохотом захлопывается её дверь. Пауза).

Карпета. Галактия! Ты где? Галактия?

(Слышно, как кто-то чем-то твердым царапает на стене).

Где тут свет?

(Кто-то явно двигается в темноте).

Галактия. Тебе приходилось работать в полной темноте?

(Перестаёт царапать).

На самом деле не так уж и темно. Просто мы придаем слишком большое значение освещению. Но понятие света относительно. Теперь я думаю, что дневной свет в некотором смысле - излишество.

Карпета. Где ты? Я …

Галактия. Какой же ты неловкий, ухитрился заблудиться

в трёх соснах. А ведь тебе ничего не стоит найти меня по запаху...

Карпета. Я… я…

Галактия. Так пахнет, не помню уж какой фрукт…Ты должен его помнить... Я тут — как барсучиха в своей норе… Не бойся, посмотри, мне удалось нарисовать человека осколком гранита на гранитной стене. Это твой портрет. Естественно, он монохромный, кроме того, при таком освещении цвета вообще не различимы. В тюряге всё неразличимо: что тебе обед, что ужин, что зловоние - ничего никогда не меняется. Эта стена исписана теми, кто сидел тут раньше… Первые три месяца я не видела, что на ней написано, но …

Карпета. Три месяца? О чем ты говоришь? Ты находишься здесь гораздо меньше.

Галактия. Потом начинаешь их различать строчки, потом читаешь и осознаешь, какие это сокровища: там и автобиографии, и истории любви, и исповеди… А я была первой, кто оставил там свой рисунок. Художница должна оставить о себе память, украсив эти стены, свидетели пыток и мучений…

Карпета. Послушай, Дож …

Галактия. Дож? А, наш добрый дож!

Карпета. Дал мне письмо …

Галактия. Добренький дожик! Послушай…

Карпета. Нет, это ты послушай…

Галактия. ПОСЛУШАЙ МЕНЯ.

(Шепотом, торопливо).

Представляешь, у меня возобновились месячные... в этой сырой берлоге, в моём-то возрасте… Вот это сюрприз! Иди сюда… удели мне пару минут…

Карпета. Ты меня не слушаешь…

Галактия. Я хочу заделать ребёнка, беременные не подлежат казни… Я снова протекаю, в этой глухой дыре…Иди же сюда…

Карпета. Послушай, я …

Галактия. Иди скорее, пока сюда никто …

Карапета. Дело не... я не…

Галактия (с сарказмом). Медлишь… А ведь когда-то времени даром не терял.

Карапета. Я всё ещё не вижу, тебя. И вообще, дело…

Галактия. Что всё это значит? Я хочу ощениться прямо тут, в этой норе, на соломе… Не будем откладывать, приступай!

Карпета. Нет.

Галактия. Тогда зачем ты пришёл? Не смейся, я серьёзно спрашиваю. "Битву" уже сожгли?

Карапета. Нет.

Галактия. ВРЁШЬ! Ясное дело, сожгли, а тебя прислали принести мне пепел.

Карме. Её не сожгли…

Галактия. Конечно, сожгли. Просто не могли иначе. Её существование для них невыносимо, так же, как и моё, ведь я - Галактия, которая бросила им правду в лицо… А ты мне врёшь!

Тюремщик (входя). На выход!

(Пауза).

Галактия. Что?

(Пауза).

Что он сказал?

Тюремщик. Я сказал: выходи!

(Пауза).

Галактия. Как это?

Тюремщик. Две минуты на сборы…

Галактия. ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ? ЗДЕСЬ ПРИСТАНИЩЕ ПРАВДОЛЮБЦЕВ…

Карапета. Ты свободна. Вот приказ, посмотри...

Галактия (выхватывая у него бумагу). Покажи…

Карапета. Подписанный…

Галактия. НИЧЕГО НЕ ВИЖУ… ПРИ ТАКОМ ОСВЕЩЕНИИ НИЧЕГО…

(Скомкав лист).

МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ВЫПУСТИТЬ НА СВОБОДУ! НЕ МОГЛИ ОНИ ОТДАТЬ ТАКОЙ ПРИКАЗ, Я ДЛЯ НИХ СЛИШКОМ ОПАСНА!

Заключённый. Эй, обрати внимание на …

Галактия. Я СВОБОДНА!

Заключённый. Извини, что не проявляю радости по этому поводу. Я сижу здесь семь лет, и мне обидно, когда кто-то выходит на свободу, меня это страшно достаёт… Так что радуйся, но без лишнего шума.

Галактия (негромко). В чём твоя вина? За что пропадаешь в этой норе, как иголка в стоге сена?

 Заключённый. Да ни за что. Поэтому никогда отсюда не выйду.

(Пауза).

Галактия. Я тебя нарисую и докажу, что ты ни в чём не виноват.

Заключённый. Сделай одолжение…

Галактия. ВОТ ОНА, СПРАВЕДЛИВОСТЬ ИМПЕРСКОГО СУДА!

Заключённый. Будь так добра…

Галактия. Я ОБНАРОДУЮ ПРАВДУ И ВЕРНУСЬ!

Тюремщик. Проваливай, да поживей, безмозглая сучка!

Галактия. Не прибирайся тут, я скоро вернусь!

(Спотыкается, рыдает).

Держи меня, держи...О свет, свет!

СЦЕНА 18

(Выставочный зал в одном из общественных зданий. Идёт демонстрация очередной картины из коллекции шедевров Национального достояния)

(Приглушённый гул голосов толпа зрителей).

Урджентино. Лишится такого полотна, как это, было бы непростительной ошибкой, особенно учитывая ведущую роль Венеции в области развития и сохранения современного искусства. Мы стали бы посмешищем даже в глазах варваров, наших соседей. Заглядывая далеко вперёд, мы ничего не отвергаем и, таким образом, демонстрируем наше величие: ведь то, что считается оскорбительным сегодня, завтра наверняка придётся ко двору.  Да, мы насильно забиваем себе в глотку эту картину, но уж если мы её проглотили и переварили, то в итоге признаем: корм пошёл в коня!

Остенсибиле. И какую же идею она несёт?

Урджентино. Кардинал, такая сосредоточенность на определённом аргументе делает честь вашим наставникам-иезуитам, но сейчас оставьте вашу манеру рубить с плеча. Все эти бессмысленные гонения на еретиков, чуть что – на костёр... При всём уважении, я этого не выношу.

(Приглушённый ропот голосов в толпе).

Продо. Спасибо, благодарю! Да, это я... во весь рост...благодарю вас...точно такая стрела… и как похож! Обратите внимание на этот обломок стрелы, который я сохраняю в себе, во славу Родины моей... Вот он, я, вон там … как живой, - думаю, вы согласитесь...Спасибо...Обратите внимание, как я дрожу в патриотическом экстазе…

Сордо. Полный успех.

Лазанья. Имеешь в виду: у народа? Что ж, у него она пользуется популярностью...

Сордо. Я хочу сказать: людям нравится её картина.

Лазанья. Конечно.

Сордо. Они прозвали её «Шлюшкина месть». Галактия меняла мужчин, как перчатки... Посмотри-ка на этих мертвецов: они смахивают на Карпету.

Лазанья. А тот - вылитый ты: у которого стрела торчит в горле...

Сордо. А этот - копия Берточи: ну тот, что летит с борта в воду… один в один!

Лазанья. Если бы автором этого батального полотна был мужчина, все это можно было бы расценить как обличение войны. Но поскольку картину написала женщина, блядству которой нет равных на всей территории Лагуны, то сие, по моему мнению, подталкивает нас к иной интерпретации.

Сордо. Да, манера слишком агрессивная. Мы с тобой написали бы посдержанней, не так в лоб. И вообще, женщины хотят доказать, что они не хуже нас, мужчин, вот почему их живописи присущ особый, чересчур агрессивный стиль письма, что далеко не то же самое, что художественная экспрессии. Согласен?

Лазанья. Безусловно. Грубо и непристойно.

Сордо. Ты прав. Она из кожи лезет, чтобы доказать своё сходство с нами, а не со своими товаркам-рисовальщицам букетов и всякими там вышивальщицами. Но в итоге, кроме режущей глаз назойливости, ее живопись мало чем может похвастаться.

Сордо. Впрочем, школа у неё неплохая...

Лазанья. Школа есть, согласен, но на одной школе далеко не уедешь, так же, как и на выпячивании из раза в раз своей индивидуальности.

Сордо (обижено). И, тем не менее, она им нравится...

Лазанья. А вот и Карпета! Мы тут с Джулио как раз гадаем, ты ли изображен вон там, с отрубленной головой… "Месть шлюшки" как-никак. Зубы, по крайней мере, очень похожи на твои.

Карпета.  Не думаю, что это хоть что-то значит.

Сордо. Шутка!

Карпета. То, что ты или кто другой…

Сордо. Да ладно тебе.

Карпета. Эта картина общественно значима, и вы не имеете права её бесчестить!

(Пауза).

Меня всякий раз тошнит, когда одни мои коллеги-художники за глаза издеваются над другими. Такое ощущение, что слышишь, как клацкают челюсти, обсасывая косточки очередной жертвы… Всё, не могу тут больше оставаться...

(Шум и голоса толпы, потом тишина).

СЦЕНА 19

(Мастерская Галактии).

Ривера (входя). Можно?

(Пауза).

Можно я войду? Тут так темно, я … Ой…

Галактия. Я отказалась от света.

Ривера. Можно, я хотя бы раздвину…

Галсктия. Не надо.

Ривера. Хорошо, не буду. А вы-то сами где?

Галактия. В своей норе как в тюряге.

(Пауза).

Ривера. Мне жаль, если…

Галактия. Жаль? Только и всего?! ВЫ - ЛГУНЬЯ. ВЫ ПОДДАКИВАЛИ И ВРАЛИ. Потом вытащили меня, ПОДЛИЗЫВАЯ И ЛАКАЯ, ЗАЛИЗЫВАЕТЕ КИЛОМЕТРЫ БОЛИ.

Ривера. Никто не собирался оставлять вас там надолго. Они хотели преподать вам урок и…

Галактия. ЯВИЛАСЬ РАЗВЕЯТЬ МОИ СТРАХИ. БЕССТЫЖАЯ МАКЛЕРША!

(Пауза).

В эти лживые времена ещё остались слова, способные передать сущность зла и мерзости, и самое подлое из них – ПОСРЕДНИК!

Ривера. Уверяю вас, речь шла только о неделе…

Галактия. МАКЛЕРША!

Ривера. Верно…

(Пауза).

С вами ужасно трудно иметь дело. Я совершенно искренне полагала, что вашей целью было выставить картину… Простите, если я ошибалась. Но тогда… я вас не понимаю.

Галактия. Я не стремлюсь к тому, чтобы меня понимали. Разве вы не видите? О жалкий, благонамеренный умишко! Всегда на стороне сильного… К черту понимание!..

Ривера. Народ толпами стекается на презентацию. На Сан Марко просто столпотворение.  В дверях давка, все хотят увидетьвашу картину.

Галактия. Неужто в казармах ликуют? Или в доках бунтуют?

Ривера. О чём вы?

Галактия. Не слышу криков… впрочем, ведь окна закрыты…

Ривера. В своём предисловии к каталогу я пишу об анатомии тел на картине… Многие говорят, что они выглядят как живые. Такова степень реализма, они…

(Пауза).

Послушайте, моё дело рассуждать об искусстве, и ваше искусство я спасла. Вставайте.

Галактия. Карпета приходил. С узелком... Мой любовник. Он ушёл от жены…

Ривера. Вставайте же! Слышите?

Галактия. С узелком… стоит в дверях, а я думаю: ты мне больше не нужен…

СЦЕНА 20

(Выставочный зал).

Продо. Вон там, справа, это я. Посмотрите, вот этот самый кусок стрелы у меня в голове… Да здравствует тот, кто поставил мою недееспособность на службу Отечеству и изгнал безбожников//басурманов из вод нашего моря!..

Галактия. Как дела, Продо?

Продо. Синьора Галактия!..

Галактия. Ш-ш-ш…

Продо (вполголоса). Синьора, зима уже близко, и с ней — вот что посылает мне Господь!

Галактия. Голод не оставляет выбора...///Живот подведёт, и не то запоёшь... Что говорят о моей картине? Тебе это лучше знать, чем любому критику. Небось, ругают почём зря?

Продо. К сожалению, не знаю - по распоряжению сторожа, меня поставили здесь, у самого входа, и я слышу только то, что говорят люди, которые ещё не видели вашу картину. Надо слушать, что они говорят, когда выходят, а то вначале скажут одно, а через тридцать метров, при выходе - другое. Некоторые входят с каталогами, но большинство-то вообще не умеют читать… отсюда слышно только, как они охают да ахают, а те, которые грамотные, бормочут что-то и перешептываются. Вот и выбирайте… А теперь извините…

(С пафасом). Вот мой портрет - на нём я изображён в момент ранения при исполнении служебного долга перед Родиной.

Галактия (смешавшись с толпой перешептывающихся зрителей, обращается к одному из них). Что скажете?

Мужчина. Это вы мне?

Галактия. Да. Что вы думаете об этой картине?

(Пауза).

Она непохожа на другие или…

(Пауза).

Или наоборот?

(Пауза).

Вы прибыли издалека, чтобы...

Мужчина. Из Пьяве.

Галактия. Из Пьяве? Надо же, никогда там не была! Это ведь совсем не близко… Простите, что пристаю к вам с вопросами ... Не надо звать охрану… МНЕ ОТ ВАС НИЧЕГО НЕ НАДО. Я только…

(Пауза).

Я художник, это моя картина. Понимаете? Я только…

(Пауза).

Нет, нет, я не сумасшедшая. Не смотрите на меня так, будто я не в себе… Я РЕШИТЕЛЬНО ОТКАЗЫВАЮСЬ СЧИТАТЬ СЕБЯ СУМАШЕДШЕЙ.  Я ТОЛЬКО…

(Пауза).

Он взял меня за руки… взял мои руки в свои…

Урджентино (входя). Галактия пришла не для того, чтобы насладиться успехом своей картины, а потому что она восхищается вами, всеми, кто пришёл сюда! Перед входом - не меньше пятидесяти человек ждут не дождутся, пока до них дойдёт очередь. Я только что столкнулся с человеком, который вернулся сюда уже седьмой раз! Спросите его сами, вон он стоит перед картиной, опустился на колени и плачет. Посмотрите на него, Галактия, вы исторгли из его души потоки слёз, и эти слёзы - результат работы его солдафонского воображения! Чувствуете свою власть? Она превосходит мою. Я тоже могу довести человека до слёз, но только применив насилие. Вы же… не смотрите на меня с таким негодованием… Через сто лет никто уже не будет рыдать перед этой картиной: на смену эмоциям придёт уважение, их место займёт признание – результат ума холодных размышлений... Так что, Галактия, пожинайте плоды своей особой власти! Величие нашего народа состоит в том, чтобы воплотить средствами искусства не торжество очередной победы, а ту великую цену, которую он за неё заплатил. Мой брат согласен с этим: всё же он - человек дальновидный, как и полагается настоящему адмиралу! Вам удалось обнажить его нутро, но он вам за это только признателен… и восхищается вами а руки... а руки не в счёт! Отобедаете с нами? Я не позволю себе упустить шанс увидеть за столом очередную знаменитость.

(Пауза).      

Галактия. Согласна.

КОНЕЦ