В Париже 12 января 2022 г. умерла Наталья Васильевна Исаева. Наташа, тончайшая, ни на кого не похожая, узнаваемая по первой же фразе текста, всегда перенасыщенного эмоцией и интуицией знания. Как это умерла? Зачем?! Ковид?
Она ведь привыкла жить рядом со смертью. В ночь на 29 июля 2000 года убили ее мужа, 49-летнего профессора Сергея Исаева, блестящего культуролога, философа, ректора ГИТИСа. Наталья была на стажировке в Лондоне. Наемный киллер стрелял через окно дачи в Валентиновке, газеты посвятили целые колонки сенсационному убийству. На даче этой она больше не смогла жить. Как и в этом городе, вдруг ставшим чужим. Пыталась, но не смогла.
Как-то, в начале нулевых, пришли мы с ней в театр Моссовета на шекспировский спектакль Э. Някрошюса. Она, вдруг побледнев, громко сказала в затылок человеку, сидевшему через ряд перед нами: «Вот сидит убийца моего мужа!». Тот даже не повернулся. Министр культуры М. Швыдкой приезжал на дачу убитого, обращался к министру МВД Рушайло, к генпрокурору Устинову с просьбой взять дело подлинный контроль. Взяли... и тишина. Дело замялось. Сергей Исаев был философ, занимался Кьеркегором, французским театральным постмодернизмом, писал про Маргерит Дюрас и Антонена Арто. Наталья была блестящий индолог, философ, доктор наук, она писала ученые книги про древнюю индийскую философию, читала лекции — вдохновенно, будто входила в поток, и он нес ее, над землей. У них двоих была мечта — как можно полнее издать «русского Кьеркегора», основополагающего, как они считали, для современности философа и богослова с его героическими поисками Бога. «Страх и трепет» они переводили вместе с Сергеем. Наталья осталась одна за двоих. Возвращалась домой, к Кьеркегору, переводила книгу за книгой, писала сама, объясняя датского философа русскому читателю.
Про экзистенциальный страх и вину, этическое и эстетическое, сливающееся в энергетическом выбросе, «точке схождения», как любил говорить С. Исаев, творческого акта. Погружалась, «как в туман, от пролога к эпилогу» в его витиеватые, парадоксальные трактаты, которые изучала, конечно, на датском. Переводила объемный трактат под названием «Заключительное ненаучное послесловие к «философским крохам» с подзаголовком, мало что разъясняющим: «Мимически-патетически-диалектическая компиляция. Экзистенциальный вклад Иоханеса Климакуса» (Кьеркегор публиковал свои трактаты под разными псевдонимами). И еще более многосложный труд «Или-Или». Это были тексты философские, конечно, но и литературные, образные, метафорические, насыщенные религиозными и мифологическими понятиями с множеством оттенков и смыслов, в которых автор старался точно передать свою никак не находимую формулу «истинного христианства (СЬпзтепаот). Искала русские слова для понятий, на русском не сформулированных. Про экзистенциальный страх и вину, этическое и эстетическое, сходящиеся в энергетическом выбросе творческого акта. Все это находила она близким старым индийским философам. Так и жила все эти годы. «Болезнь к смерти» называется книга Кьеркегора, переведенная Сергеем. Она писала в тексте для нашего журнала (ставшем потом предисловием к книге, названном ею «Лестница в небо-виртуальный проект»): «Человек никогда не может быть уверен в собственном бессмертии, а значит и Бог всегда остается бесконечно далеким, ускользающим предметом его усилий. По существу, внутри этого, предметного мира человек покинут, он предоставлен самому себе и вынужден сообразовываться с собственными тревогами, собственными всплесками чувственности. Но там, где знание оказывается недостаточным, где разум нас предает, там, где, казалось бы, нам уже не на что опереться — остаются заведомо обеспеченные нам отчаяние, страх, боль, имманентно присущие самому существованию. Прочные гарантии счастья могут и подвести, но вот стыд и горе обеспечены нам независимо от нашего позволения и наших желаний». Ей было все это очень близко. «Экзистенция — это моя сугубо специфическая и уникальная реальность, которую я никак не могу передать другому никакими средствами объективного философствования. Мир по Кьеркегору — и она это остро чувствовала — «как бы зависает на кончике иглы — на уникальном переживании личного момента, в который я бесспорно жив, бесспорно существую». С этим мироощущением она не могла не обратиться к театру, который воплощает эту экзистенцию здесь и сейчас. В данный миг и никак иначе.
Так Наташа Исаева нашла для себя театр Анатолия Васильева, который героически (потому что совершенно бескомпромиссно) бился над соединением слова, звука, жеста, искал первичные, восходящие к древней архаике самые сильные формулы возгонки духа в катарсисе спектакля, который переходил в вечность, в то мгновение, как заканчивался. Васильевский подход превращал театральный спектакль в гармонично выстроенную мистерию — мощную энергетическую машину, своего рода синхрофазотрон, создающий высочайшую концентрацию духовных энергий. Шел еще вегетарианский 2005 год. Васильев только что поставил «Илиаду.» Мы с нею несколько раз ходили на незабываемый спектакль «Илиада. Песнь двадцать третья. Погребение Патрокла», названный на афишах и в программках «коллективным сочинением». Магическое действо, с танцами из ушу, пластикой японских фехтовальщиков, блеском остро наточенных мечей, горловым пением алтайского хора имело большую прессу, но принято было холодно. Скоро у Васильева начались проблемы с московским начальством (тогда еще не с российским), пожелавшим отнять у него власть над им созданным, спроектированным и построенным театром. В Васильевский театр «Школа драматического искусства» назначили директором мало известного тогда А. Малобродского. Васильев закусил удила, рассорился с начальством и уехал работать во Францию, куда его позвали. Сначала в Лион, где набрал курс молодых режиссеров. Французского языка он не знал, но Наталья Исаева уехала вслед за ним, стала его переводчиком, менеджером и администратором, и это сделало проект реализуемым. Исаева стала деканом специально созданного под Васильева факультета и взяла на себя всю организационную, официальную, формальную, учебную и психологическую часть неподъемного проекта: переучивать молодых европейских режиссеров по теориям и практикам непонятного гениального русского. Шестнадцать лет неразрывного творческого союза режиссера и философа еще будет изучаться. За несколько дней до смерти Наталья сдала в печать свою последнюю книгу — о творчестве Анатолия Васильева. В «Вестнике Европы» Наталья Исаева публиковалась с первых его номеров.
Она была влюблена в искусство театра — как самое вечное, первозданное, непосредственно социальное, создающее и распределяющее энергии между людьми. Надеялась, что оно способно примирить человека с человеком, может, даже сделать выносимым сосуществование в этом мире. Не всех людей, конечно, но хотя бы тех, кто в зале и на сцене. Наташа в коротких мейлах-письмах иногда вскользь упоминала, что устала, болеет, но это было для нее совсем как-то не важно, столько у нее было неотложных дел, немыслимых обязательств и расточаемой энергии для близких и не очень близких. Как гордилась режиссерами - магистрантами Лионского проекта. Сколько воодушевления было в ней, когда рассказывала мне в московской хинкальной о мега-кинопроекте Ильи Хржановского «Дау» с участием в качестве режиссера и актера Васильева. Предельные состояния человеческой экзистенции персонажей и актеров. Ей все это было близко. Грандиозный и провокационный кинопроект был показан в Париже и в Лондоне, но европейским триумфом не стал, к огорчению Натальи, которая много о нем писала. За несколько дней до смерти Наталья сдала в издательство итоговую книгу своих наблюдений и размышлений о режиссере Анатолии Васильеве.
Наталья Исаева опубликовала в «Вестнике Европы» двадцать три эссе. Писала о театральных премьерах, фестивалях, выставках, в общем, о европейской культурной жизни. Вот список ее статей в нашем журнале за двадцать лет. Вечная память.
Виктор Ярошенко
Публикации Н.В. Исаевой в журнале «Вестник Европы»
- Наталья Исаева. «Гамлет» Питера Брука. «Вестник Европы» №3, 2001
- Наталья Исаева. Пространство складок и рифм. «Вестник Европы» № 4, 2002
- Наталья Исаева. Судорожная красота. Вестник Европы №5, 2002
- Наталья Исаева. Касса букв и слогов. Заметки с Авиньонского фестиваля. Вестник Европы №6, 2002.
- Наталья Исаева, Сергей Исаев. «Я смотрю на себя сквозь твои зрачки». Вестник Европы, № 7, 2002
- Наталья Исаева. Ариана Мнушкина: великое переселение народов. Вестник Европы, № 9, 2003
- Наталья Исаева. Вариации на тему смерти. Вестник Европы, № 10, 2003
- Наталья Исаева. «Праздник послушания». Вестник Европы», № 13, 2005г.
- Анатолий Васильев, (публикация Н. Исаевой). Опыт души: наблюдать и сравнивать. Открытый урок. Вестник Европы, № 15,2005
- Наталья Исаева. Энтомологические воспоминания. Вестник Европы, № 16, 2005
- Наталья Исаева. Юбилейный дифирамб. Вестник Европы, № 19, 2007
- Наталья Исаева. Царевна Медея: рана чужого. Вестник Европы, № 24, 2008
- Наталья Исаева. Утомленные текстом. Русская темаво французском театре. Вестник Европы, № 25, 2009
- Наталья Исаева. «Или-Или». Пропедевтика к урокам бессмертия. Вестник Европы, №31,2011.
- Наталья Исаева. Маленькая репетиция вечности (Последние французские опыты Анатолия Васильева). Вестник Европы, №33, 2012
- Наталья Исаева. Кристиан Люпа: долина наших сновидений. Парижские письма. Вестник Европы №34, 2012.
- Наталья Исаева. Ярмарка закончилась — шарманщик устал... Авиньонский фестиваль. Вестник Европы, № 38, 2014.
- Наталья Исаева. «Где нам сойтись? — На пустыре!». Заново пересказанный «Макбет» Арианы Мнушкиной. Вестник Европы, №40, 2014.
- НатальяИсаева. Польские страсти по «Иде». Вестник Европы, № 42, 2015
- Наталья Исаева. И объяли меня воды...(авто)портрет в точке прощания (она же точка сборки). Вестник Европы, № 44, 2016.
- Наталья Исаева. Васильев-параутопия-Абдуллаева. Отпечаток невозможной землив материи воздушного голоса. Вестник Европы, № 46, 2016.
- Наталья Исаева. Тело как скульптурный объект, движущийся в пространстве. Вестник Европы. № 52, 2019.
- Наталья Исаева. Зимний путь посреди весны: паргельные солнца наших онлайновых театральных просмотров. Вестник Европы, № 53, 2020.