22.06.2014
Экс-президент Республики Словения, профессор Данило Тюрк отвечает на вопросы Главного редактора «Вестника Европы« Виктора Ярошенко
Виктор Ярошенко: Вы много лет работали в Организации Объединенных Наций, были секретарем Совета Безопасности, пять лет (2007–2012 гг.,) — президентом Республики Словения. Вами накоплен накопили огромный опыт в международной политике, аккумулированный в Вашей фундаментальной книге «Основы международного права» (недавно изданной и у нас[1]). Поэтому мне хотелось бы говорить с Вами о принципиальных, сущностных вопросах. Например, как Вам видится
Данило Тюрк: Мое основное видение — это то, что либеральная идея в современном мире необходима в обоих направлениях: и в направлении Европы, и в направлении России. И эту либеральную идею необходимо уточнять и актуализировать. Посмотреть, что эта идея несет в себе. Я полагаю, что определяющим фактом является то, что Европа (при этом я имею в виду, конечно же, Евросоюз) нуждается в России, равно как и Россия нуждается в Европе. В принципе, это естественное положение вещей, ибо у Евросоюза и России существуют фундаментальные общие интересы. Конечно, у нас нет какого-то исчерпывающего определения: в чем состоят эти интересы? Я думаю, что к этому вопросу надо подойти последовательно и очень практично, не позволяя утопить в словах назревшие вопросы. Например, необходимо отменить визовый режим на поездки. Визовая проблематика является важным пробным камнем: во-первых, речь идет о степени доверия между странами и поколениями, а во-вторых, это индикатор степени понимания либеральной идеи, стремящейся обеспечить свободное развитие людей и гармонизировать человеческие отношения в мире.
И для развития этих идей надо создать хорошую базу человеческих контактов, но этого у нас нет, а если есть, то слишком мало.
Конечно, ситуация изменяется, в Словению приезжает все больше посетителей, отношения развиваются, приезжают предприниматели и туристы, но слишком мало людей из академической сферы, журналистов и представителей других профессий, чтобы можно было создать человеческую базу сотрудничества. Мне кажется, это серьезный тест, очень важный тест и, в частности, для оценки жизнедеятельности либеральной идеи, однако либеральная идея за последние 20–30 лет в Европе выродилась в экономический либерализм, причем в такой, который придает слишком большую силу капиталу, а это как раз очень плохо для распространения либеральной идеи.
В.Я.: У нас в России уже третье десятилетие идет ожесточенная идеологическая борьба с либерализмом; против него — и националисты, и коммунисты, и сторонники «особого русского пути»... Общество расколото; власть испытывает своего рода сильный когнитивный диссонанс, с одной стороны, проводя в целом довольно разумную экономическую политику, провозглашая идею всесторонней модернизации экономики и институтов, скорейшей интеграции в мировую экономику, вступая в ВТО и другие международные организации; а с другой — поддерживает консервативные, изоляционистские и попросту реакционные силы... А как с этим обстоит в Словении?
Д.Т.: Понимаете, у нас в обществе сейчас распространено представление о том, что наличествует какая-то версия либерально-экономической идеологии, которая создала своего рода плутократию. Сегодня у нас комбинация власти и денег, а это нанесло обществу, республике немалый вред. В результате финансовый капитализм деградировал, а это плохо. Я думаю, что Европе следует изменить некоторые вещи, чтобы вернуться к принципам какого-то реального человеческого измерения. Ведь речь идет о свободе человека, устойчивости его благосостояния, но этого равновесия в Европе в настоящий момент, увы, нет. Есть комбинация и концентрация финансового капитала, есть определенные экономические проблемы, требующие своего решения, но в этом процессе контакт с оригинальной либеральной идеей утрачен.
В.Я.: Может быть, негативное отношение к либеральной идее связано именно с возрастающей пропастью между богатыми и большинством населения, которое является основой формирования всех влиятельных партий...
Д.Т.: У власти в Словении много лет стояла самая сильная партия — либерально-демократическая, но в 2004 году она на выборах проиграла. Это было восемь лет назад, и после этого в стране началось разложение, которое длится до сих пор. Мы переживаем сейчас одну очень важную трансформацию, у которой есть несколько особенностей. И одной из них как раз и является разложение либерально-демократической партии. Это важный симптом состояния общества: с одной стороны, усилилось влияние консервативных сил, а с другой — у людей появилась неопределенность, неуверенность в завтрашнем дне. Возникают новые партии, но исчезают старые, и этот либерально-демократический вызов требует новых решений, изменений в конституции. Этот момент в дальнейшем развитии страны очень важен. Другая причина — это растущее недоверие к политике. У людей накопилось слишком много негативного отношения к политикам — вообще, ко всем политикам и самой политике, что и явилось последствием различных отрицательных явлений, которых не скроешь от людей. Приватизация в Словении, так же как и у вас, в России, которая привела ко многим эксцессам. И у нас существует взаимосвязь между политическими лидерами и экономическими игроками. Все это не могло не создать впечатление, что нам как обществу нанесен огромный вред, и это вызвало у людей недоверие к «политическому классу». Это вторая особенность нашего политического состояния. А третья — заключается в том, что Словения является частью Европейского Союза, а в странах этого Союза, к сожалению, углубляется недоверие к европейским институциям. Многие граждане перестали доверять европейским учреждениям — Европарламенту, Еврокомиссии.
Поэтому когда вы в России думаете о своих собственных проблемах, хорошо было бы сравнивать с теми реальными проблемами, которые существуют в Европе. Мне кажется, Словения во многих случаях может послужить для вас наглядным примером. Вот почему я и назвал эти три проблемы: разложение либерально-демократической партии у нас, недоверие людей к политике вообще и углубление недоверия к европейским институциям. Таковы наши фундаментальные характеристики, и если в России появляется недоверие к политике, стоит объективно посмотреть на процесс и сравнить ваши проблемы с европейскими.
Россия — уникальная страна, у вас есть своя история, пусть даже и нелегкая. Есть традиции, великая культура, наработан собственный политический опыт, хотя, может быть, все это не столь уж сильно отличается от Европы, как это кажется на первый взгляд.
В.Я.: На последние президентские выборы в декабре 2012 г., которые Вы проиграли, пришло всего 37 процентов избирателей; Ваш конкурент, бывший премьер Борут Пахор, за год до выборов отправленный в отставку и получивший в парламенте вотум недоверия, выборы выиграл.
Мне кажется, всюду проявляется усталость людей от «карусели» одних и тех же лиц. В связи с этим многие заговорили о кризисе сложившейся процедуры избирательной демократии. Некоторые предлагают «прямую демократию», «облачную демократию» по Интернету и т.д.
Д.Т.: Да, мы можем согласиться со всем этим... Такое незначительное число происходящих на выборы напрямую свидетельствует о недоверии людей к той политической системе, которая сложилась у нас. Это именно последствие того, что пережили люди, ибо они поняли: от их участия в выборах ничего не зависит, их голоса вовсе, не гарантируют того, что реальную власть получит тот, за кого они хотели бы проголосовать. Реальная власть находится где-то в другом месте, но отнюдь не в демократических институциях, вот это и создает недоверие. Второе — это то, что проблемы в Европейском Союзе создали совсем иную ситуацию. Европа сейчас переживает кризис легитимности, который может угрожать европейскому сообществу.
Вы знаете, мы в Словении ожидали очень многого (может быть, даже слишком многого) от Лиссабонского договора, в котором должны были быть распределены роли европейских учреждений — например, усилены функции Европарламента и Еврокомиссии. Однако сама тенденция развития проходила в обратном направлении, и сегодня Европейский парламент более маргинален, нежели когда-либо, несмотря на то что он стал обладать бóльшими полномочиями.
Фото А. Тягны-Рядно. Любляна
В.Я.: Быть депутатом в национальном парламенте престижнее, чем в Европарламенте?
Д.Т.: Да, это так, но это не обязательно хорошо.
В.Я.: Можно ли сказать, что в Европарламенте сидят люди из так называемого второго ряда национальной политики?
Д.Т.: Понимаете, Республика Словения — относительно новый член Европейского Союза, мы всего лишь десять лет в Европарламенте, сейчас у нас второй мандат, который заканчивается (один мандат длится пять лет). И, конечно, эти отношения еще не совсем развиты, а сравнения: какие политики уходят в национальные институции, а какие — в Европарламент, — еще не вполне сложились, но ясно одно: о наших европейских депутатах мало что слышно. В основном все происходит у нас дома.
Но что еще больше нас беспокоит — так это то, почему Европарламент никак не проявил себя во время кризиса? Там просто было невозможно ничего согласовать и понять, сталкивалось слишком много совершенно разных интересов. Получилось так, что в кризисной ситуации реальное принятие решений является прерогативой правительств стран объединенной Европы. Премьеры, министры очень часто встречаются на кризисных совещаниях, и эти встречи становятся все более важными, в то время как реальное значение деятельности Европарламента и Еврокомиссии снизилось. Такова характеристика кризиса и наш его опыта в кризисное время. Естественно, что подобное развитие событий усугубило недоверие к европейским институциям. Вот приведу вам пример последних дней: Европейский парламент рассматривал проблематику налоговых сокрытий, и в своих дебатах евродепутаты сожалели о том, что к их советам не прислушиваются. Конечно, в этой очень важной области все зависит от национальных властей. А Европейский парламент выполняет лишь консультативные функции. И все это весьма характерно для нынешней ситуации. Важно, чтобы в России хорошо понимали эту проблематику, понимали, что Европа — это не какой-то идеальный мир, к которому обязательно должны приспосабливаться все другие страны. У Европы — свои нелегкие проблемы, а у России — свои.
В.Я.: По поводу авторитета ЕС давно ходит шутка: «кому же в Европе позвонить?»
Д.Т.: Это еще Киссинджер спрашивал, и проблема до сих пор не решена. В принципе, в Евросоюзе создана одна такая важная институция, в Брюсселе работает много людей, — это Высокий комиссар по вопросам безопасности и внешней политики, но он не обладает столь большими полномочиями, чтобы в любое время позвонить Госсекретарю США, что может сделать министр иностранных дел России Сергей Лавров. Надо понимать, что здесь речь идет не только о формальном понимании вопроса. Более важно реальное положение вещей: европейские страны свою внешнюю политику все еще проводят сами.
В.Я.: Оживившиеся с наступлением кризиса евроскептики, говорят о неминуемом грядущем распаде Европейского Союза (во всяком случае, шенгенской зоны и зоны евро), о возврате к немецкой марке, песо, франку, драхме и т.д. Другие же, напротив, предполагают скорое возникновение мощной Европейской Федерации. Как Вам видятся тенденции развития и строительства Европы?
Д.Т.: Мне кажется, не произойдет ни того, ни другого. Во-первых, у европейских партнеров довольно много общих интересов, чтобы стремиться выжить вместе. Во-вторых, время для какого-либо иного европейского «Священного Союза» еще не наступило. Думаю, что Европа сначала должна доказать, что она способна создать свой эффективный банковский союз. Да, у нас есть общая валюта — евро, это валюта большого числа стран (не всех, но многих: 17 из 27), но при этом выявилось, что это как раз одна из слабых систем, и она не работает. Я говорю о финансовой и банковской системе, напрямую привязанной к евро. И если Европейский Союз не будет способен преодолеть эту проблему, тогда трудно будет представлять себе и политический союз.
В.Я.: Я встречался здесь с профессором И. Менцингером, который слывет в Словении экономическим диссидентом. Как я понял, он считает, что если бы страны ЕС, такие как Греция, Словения и др., имели бы собственную валюту, они могли бы проводить эмиссию, тем самым увеличивать инфляцию, но при этом регулировать экономические механизмы...
Д.Т.: Да, я с этим согласен. Вы знаете, Евросоюз создал некоторые свои институции — например, Европейский центральный банк, основной задачей которого является предотвращение инфляции, и вот этот страх перед инфляцией стал иррациональным. Вместо того чтобы решать эти проблемы средствами монетаристской политики, Центральный банк этого не делает, а переносит все бремя на бюджеты стран — членов ЕС. Понимаете, у Европейского банка есть свой мандат, но он несвободен в своих решениях. И здесь ошибка, я думаю, заключается в самой системе, что Менцингер, конечно, прав. Теперь вопрос в том, как и когда эта система изменится? Потому что если она вскоре не изменится, тогда возникает другой вопрос: на какую базу будет опираться политическая система? Трудно представлять себе будущее Европейского Союза, если он будет не в состоянии решить эти проблемы так, чтобы решение отвечало интересам всех стран — членов ЕС. В этом отношении я пессимист, но хочется верить, что за какое-то время что-то должно измениться, хотя пока ничего не происходит...
В.Я.: Многие, особенно в Германии, говорят о необходимости изменений основных финансовых бюджетных параметров стран — членов ЕС и о введении санкций за их нарушение...
Д.Т.: Если речь идет о банковском союзе, который является ключевым для ЕС, то месяц назад немецкий министр финансов сказал, что для этого придется пересмотреть европейские соглашения, а это очень длительный процесс, который может длиться годами. И все это время у нас будет нефункциональная система. Сегодня трудно быть оптимистом.
В.Я.: Конкурентность Европы по отношению к Китаю падает; и тогда возникает вопрос: могут ли в рамках свободной мировой торговли сосуществовать экономики, обремененные высокими социальными обязательствами, как в странах Европейского Союза, — и экономики стран, лишенных этих ограничений, таких как Китай и другие азиатские страны?
Д.Т.: Мне бы очень не хотелось, чтобы Европейский Союз принял на вооружение китайские стандарты. Думаю, решение заключается в том, чтобы улучшить китайские социальные стандарты. Вот решение! Сейчас сложилась ситуация, когда эксплуатация рабочей силы приобретает характер рабства. То, что случилось в Бангладеш (разрушение зданий текстильных предприятий), когда погибло более тысячи человек, — это в двадцать первом веке совершенно неприемлемо. Социальные стандарты на китайском рынке должны улучшаться, благодаря этому у них будет создан и внутренний рынок. Бóльшая часть проблем будет зависеть от того, как в Китае будет развиваться внутренний рынок. И я думаю, что на международном уровне нам необходимо настаивать на социальных и экологических стандартах производства, я имею в виду ВТО, а также договоры, которые другие государства заключают с Китаем.
ООН здесь не может играть большой роли, но посмотрите: за последние десятилетия Европа переселила свое производство в Китай. Тогда это было мотивировано прибылью, но теперь мы сталкиваемся с негативными последствиями этого, и необходимо срочно исправлять ситуацию.
Полагаю, что нужно реиндустриализировать Европу. Конечно, Европа пока еще не деиндустриализирована, но слишком много производств было переселено в Китай. Я хорошо помню, когда еще во времена правления Билла Клинтона очень много производств было перевезено в Китай, и тогда это привело к огромным проблемам в США. Конечно, у Америки есть определенные преимущества по сравнению с Европой, у них будет более дешевая энергия, ибо будут применяться новые технологии добычи природного газа. Повысится конкурентоспособность. Я думаю, что сотрудничество Европы с Россией было бы очень важным и выгодным в интересах долгосрочной европейской конкурентоспособности, ведь Россия обладает огромными энергоресурсами. Здесь налицо уникальное совпадение стратегических интересов развития Европы и России, которое мы пока еще не смогли глубоко осознать и правильно использовать.
Мне хочется вернуться к тому, с чего мы начали: для такого сотрудничества необходима хорошая база человеческих отношений и деловых контактов, рост взаимного понимания, интереса и доверия. Чтобы провести вот такие глубокие стратегические изменения, в этот процесс необходимо включить очень много людей. И мы не должны откладывать на потом вопроса о визах. Ну, если нельзя решить визовую проблему сразу, то хотя бы по частям. Но я знаю, что и с нашей, и с российской стороны есть ограничения, т. е. это все не так просто, как кажется. И все-таки основная идея — развивать контакты на новом уровне — это уже существенно.
Уже тридцать лет в мире не существует «железного занавеса», когда людям и нельзя было свободно путешествовать. Теперь многие вещи изменились, но, судя по всему, возникли новые барьеры, и мы, политики в европейских странах, должны бы уделять этому вопросу больше внимания, и не только с гуманистической, но и со стратегической точки зрения.
Я желаю успехов «Вестнику Европы» — журналу с такой долгой интересной историей и с такой важной программой.
Организация беседы, сопровождение и письменный перевод Александра Садыкова
Примечание
Отрывки из книги «Основы международного права»
Данило Тюрк
Из предисловия:
Книга задумана таким образом, чтобы дать читателю возможность взглянуть на целостную картину современного международного права.
...Международное право — система правовых принципов и норм, которые определяют права и обязанности субъектов международного права и их взаимоотношения в мировом сообществе.
Государства как его первоначальные и важнейшие субъекты играют решающую роль при создании и развитии принципов и норм МП и при введении санкций за их нарушение.
Нормы международного права, содержащиеся в международных договорах и в обычном МП, являются обязательными. Этим международные договоры отличаются от политических деклараций, а обычное МП — от простых обычаев и правил вежливости. Нарушение международно-правовых норм рассматривается как международный деликт. Вопрос ответственности за международные деликты и последствия этих деликтов регулируются нормативами по международной ответственности государств, включающими так же разнообразные санкционные правила. Вместе с тем МП не содержит единообразно сформулированной системы санкций за нарушение его норм.
В МП также отсутствуют централизованная законодательная, исполнительная и судебная власти. Законодательная власть находится в руках государств... Исполнение обязательств также касается прежде всего субъектов международного права... Система мирного разрешения споров основана на принципе мирного урегулирования и свободы выбора средств... Основные функции в системе МП таким образом — децентрализованы. Это — следствие того обстоятельства, что МП возникло и развивалось в условиях, важнейшим детерминирующим принципом которых являлся правовой суверенитет государств — его главных субъектов. Поэтому МП возникло как межгосударственное право, некоторые его институты и сегодня имеют подчеркнуто межгосударственный характер. Таковыми являются Международный суд ООН, сама ООН и другие международные организации... Европейское сообщество, само являясь международной организацией, стало членом некоторых других международных организаций.
Децентрализованный характер основных функций в системе МП ставит три фундаментальных вопроса.
С учетом того, что МП возникло путем заключения многочисленных договоров и длительного развития международных обычаев, можно утверждать: нормы МП представляют собой систему.
Основная особенность этой системы заключается в том, что в случае отсутствия конкретной нормы, можно регулировать отношения между субъектами, решать различные правовые вопросы, ссылаясь на более абстрактные нормы...
Вопросы толкования и применения международных договоров являются не только предметом приложений самих этих договоров, но и общих, кодифицированных норм.
Основные принципы международного права, такие как принцип добросовестного соблюдения договоров (pacta sunt servanda), связуют систему в единое целое.
ООН
Важнейшим международно-правым актом, который принят практически повсеместно и который с силой, равной силе международного договора, определяет основные принципы международных отношений, является Устав ООН.
Этот фундаментальный международный договор содержит такие основные принципы МП, как принцип суверенного равенства государств, принцип добросовестного и честного выполнения взятых на себя международно-правовых обязательств, принцип запрета использования силы, принцип обязательного мирного разрешения споров и ряд других. Этот международный договор и его принципы заложили основы современного международного права. Устав ООН играет роль Конституции в современном глобальном мировом сообществе.
Международное право влияет на все сферы международных отношений. Действующие принципы позволяют решать проблемы еще до возникновения новых правых норм.
Второй основной вопрос, периодически возникающий: является ли международное право правом вообще?
Можно ли говорить о праве, в ситуации, когда система норм зависит от многих субъектов, которые создают и применяют правовые нормы, а централизованная система санкций отсутствует?
Основной категорией, определяющей все отношения в международном праве, является СУВЕРЕНИТЕТ ГОСУДАРСТВ.
Современные государства с помощью МП строят свои взаимные юридически урегулированные отношения. В ходе этого взаимодействия возникают многочисленные правовые нормы, которые все больше ограничивают суверенитет государств.
В международном праве известны императивные и диспозитивные нормы. Большинство норм являются диспозитивными, и государства могут изменить их, заключив об этом договор.
Императивные нормы — например, запрет применения силы или запрет расовой дискриминации, другие основные нормы соблюдения прав человека — не могут быть изменены государствами.
Важно также деление на обычное международное право и право международных договоров.
Существует еще исторически сложившееся деление МП на право войны и право мира.
Вопреки убеждению, которое бытует в общественном мнении повсюду в мире, большинство норм международного права соблюдается. Нарушения по большей части затрагивают нормы в области войны и мира, а также вопросы соблюдения прав человека. Нарушения, связанные с поддержанием мира, становятся предметом всеобщей озабоченности, и создают представление о хрупкости международно-правового регулирования. Эта озабоченность обоснована, однако она не отражает состояния МП в целом. Да и сами нарушения не подрывают состояние МП в целом.
«Большинство государств бóльшую часть времени соблюдает большинство международно-правых норм».
В современном мире все более видны черты создающегося международного публичного правопорядка. Развиваются коллективные санкции. Со времени создания ООН за нарушения, связанные с нарушением мира и угрозу миру, предусмотрены санкции, как не связанные с применением оружия, так и силовые санкции, решение о которых выносит Совет Безопасности ООН.
Третий основной вопрос: на кого распространяется международное право?
...На международном уровне сложилось своеобразное положение. Поскольку отношения развиваются между государствами, которые и создают нормы международного права, часто используется выражение «международное сообщество». Однако понятие «международное сообщество» невозможно отождествлять с понятием «глобальное общество», или человечество. Понятие «международное сообщество» можно понимать по-разному. В политическом смысле оно используется, чтобы обратить внимание на общие цели и ценности, которые объединяют мир.
В международном праве понятие «международное сообщество» используется для обозначения совокупности всех государств мира и той формы их взаимодействия, которая отражает глобальный характер международного права
МП возникло как система регулирования отношений между государствами. Вопрос о «положении человека как индивида» в международном праве является достаточно новым. Изначальная связь между индивидом и международным правом была совершенно опосредованной. Норм МП, которые определяли бы положение человека, было исключительно мало; положение религиозных и позднее национальных меньшинств было предметом межгосударственного регулирования, основанном на интересах обеспечения стабильности в отношениях между государствами, а не на идее прав человека.
Идея международного правового определения положения человека проникла в международное право и получила свое место только после ужасов Второй мировой войны. Весьма важная часть усилий по развитию МП за последние шестьдесят лет была посвящена именно судьбе человека как индивида. Это развитие привело к возникновению трех больших групп правовых норм.
Прежде всего были заключены многочисленные международные договоры, которые определяют права и свободы, присущие человеку как индивиду. Созданы международные механизмы, которые дают индивиду возможность апелляций на международном уровне после того, как исчерпаны внутригосударственные средства правовой защиты.
Права человека сегодня являются неотъемлемой частью международного права.
Вторая группа правовых норм призвана защищать человека во время вооруженных конфликтов.
Гуманитарное право и его нормы защиты человека как индивида — элемент права вооруженных конфликтов, которое достигло своего развития после Второй мировой войны, особенно с принятием четырех Женевских конвенций о защите жертв войны (1949), двух дополнительных протоколов к этим конвенциям (1977) и развитием обычного права.
Третьей группой современного МП является развитие норм международной уголовной ответственности индивида. Эти нормы развивались постепенно, а полное выражение получили в Статуте Международного уголовного суда, который был подписан в 1998-м и вступил в силу в 2002 году.
Международный уголовный суд, созданный Римским статутом 1998 года, является не только институтом международного права войны.
…Развитие международного права, определяющее положение человека как индивида, значительно повлияло на состояние современного МП в целом. Если посмотреть на него из далекой исторической перспективы, такое развитие естественно и ожидаемо.
Международное право складывалось в Европе. Начало его было положено тогда, когда Европа стала системой суверенных государств, после того как европейские страны приняли принцип территориального суверенитета в качестве фундаментального организационного принципа государственной власти. Это развитие было весьма интенсивным после заключения Вестфальского мира (если иметь в виду договоры, подписанные в Мюнстере и Оснабрюкке в 1648 году). Оба договора были заключены на основании принципа, уже принятого в некоторых более ранних договорах, но никогда прежде не имевшего столь широкого общеевропейского действия — принципа, в соответствии с которым государь признает решение о религиозной принадлежности своего государства — cuius region eiius religio. Этот принцип дал возможность католическим и протестантским странам, которые в составе различных коалиций принимали участие в Тридцатилетней войне, установить мир, оставив идею существования единой системы власти в Европе, предполагающей единую религию и политическое
устройство.
Важнейшую роль стало играть осуществление эффективной власти на территории государства. Все другие обстоятельства и соотношения сил были подчинены принципу территориального суверенитета.
На этой основе оказалось возможным построить международное право.
В Средние века решающим фактором была католическая церковь. Столкновение между церковной властью (Папой Римским) и светской властью (императором Священной Римской империи) закончилось победой Папы и универсалистской идеи власти — власти от Бога.
Этой системе были неизвестны национальные государства. Но в действительности принципы универсалистского христианского государства не были реализованы.
Позднее возникали отношения между итальянскими городами-государствами; возникали дипломатические отношения и международные договоры, торговцы формировали свои правила взаимоотношений и международной торговли. В XVI в. создан ряд трудов, ставших основой для дальнейшего развития международного права — например «Государь» Н. Макиавелли и работа Жана Бодена, создателя понятия «суверенитет» (1576). Жан Боден исходил из предпосылки, что суверенная власть — это не совсем свобода, она находится под эгидой естественного права, которое исходит от Бога. Швейцарский юрист Эммерих де Ваттель (1714–1767) вывел на первый план свободу народов, суверенитет и равноправие государств. После Французской революции наполеоновские войны изменили карту Европы и международное право.
На Венском конгрессе (1814–1815) был создан новый международный порядок, который опирался на принцип легитимности династий, которые правили до Наполеона. Священный Союз организовывал интервенции в целях сохранения status quo. Этот порядок не смог остановить образования национальных государств. Начались процессы объединения Италии и Германии, ослабление Габсбургской и Османской империй. К концу Первой мировой войны мобилизующим стал принцип самоопределения народов.
Священный Союз стал первым примером устойчивого анклава великих европейских держав, впрочем, не сумевших предотвратить Крым-
скую войну между ними. Взаимодействие великих держав было необходимо для созыва двух больших мирных конференций в Гааге в 1899-м и в 1907 году. Конференциям не удалось обеспечить разоружение и прочный мир, но по их результатам была создана Постоянная палата Третейского суда и осуществлена кодификация правил войны.
***
В Америке распространен подход, в котором МП имеет «ограниченное значение».
Реалистично признавать разность между фактическим состоянием дел в международных отношениях, и нормативной структурой МП — с другой.
МП воздействует на реальность двумя способами: это метод регулирования, который вносит порядок в сложные международные реалии и одновременно нормативная система, пользующаяся достаточно большим авторитетом.
Вопросы международного деликта и международной ответственности являются основополагающими в системе международного права. Вместе с тем их особенностью стали различные определения понятия ДЕЛИКТ и составляющих его элементов в системе международной ответственности. Практический опыт и доктрина различных государств давали разные ответы на эти вопросы. Перед Второй мировой войной по данной теме проходила дискуссия в Лиге Наций... которая, впрочем, не завершилась кодификацией... За совершенные действия государства отвечают объективно, за неисполнение действия — по принципу презумпции виновности, при этом необходимо также определить, проявило ли государство необходимую добросовестность и старание...
Международный деликт — это всякое действие или бездействие, которое: а) совершается государством и б) является нарушением его международных обязательств. Государство несет ответственность за международные деликты. Оценка действия как международного деликта относится к компетенции международного права...
Понятие государства абстрактно, в сущности — государство представляют его органы и лица, действующие на основании выданных им полномочий.
Государство несет ответственность за действия таких органов и лиц, а в некоторых ситуациях — за поведение других, находящихся под его властью субъектов... Первым вопросом является то, в каких случаях некоторое поведение (действие или бездействие) можно присвоить государству. То есть — вопрос о присвоении поведения (attbutabiliti).
В судебной практике встречались случаи, когда нужно было выяснить природу связи между вооруженными группировками и некоторыми другими группировками в иностранном государстве. Самый известный пример — военная и паравоенная деятельность в Никарагуа и вокруг нее (Никарагуа против США) рассматривалась в международном суде... Суд постановил, что ответственность за некоторые действия несут США, а в отношении других действий — нет. Суд отметил, что США не могут быть ответственны за нарушения гуманитарного права, совершенные никарагуанскими повстанцами (контраст). Хотя повстанцы и получали помощь, они тем не менее не контролировались США. Международный суд тот же критерий контролируемости использовал в разбирательстве спора между Боснией и Герцеговиной и СР Югославией (позже Сербией) о геноциде… По решению Международного суда ответственность Республики Югославии за геноцид в Сребренице квалифицировалась как самостоятельная: при тех обстоятельствах она не должна была допустить геноцид, что было прямой обязанностью Республики Югославии на основании первой статьи Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, и даже не пыталась это сделать.
Суд также констатировал ответственность Югославии за непреследование виновных, участвовавших в геноциде в Сребренице... Особым вопросом является рассмотрение нарушений основополагающих, императивных норм международного права, что необходимо рассматривать как международное преступление. Другие нарушения называются международными деликтами.
Поучительным примером является проблема военных действий НАТО против Союзной Республики Югославии с марта по июнь 1999 года во время кризиса в Косово. Операция была проведена без специального разрешения Совета Безопасности. С другой стороны, следует отметить, что поданное в Совет Безопасности предложение осудить вооруженные действия государств — членов НАТО Совет Безопасности определенно отклонил (неявная поддержка военных действий), выдвинув аргумент гуманитарной необходимости и форс-мажора…
ООН и Совет Безопасности
...С юридической точки зрения, наиболее важным различием органов системы ООН является то, носят ли их решения обязательный или рекомендательный характер. К первой категории относятся решения Совета Безопасности и Международный суд, ко второй — все остальные органы... При создании Совета Безопасности особую роль сыграла идея президента США Рузвельта о «четырех полицейских», которые после Второй мировой войны должны совместно заботится о поддержании международного мира; это США, Великобритания, СССР и Китай.
На конференции в Сан-Франциско к этой группе присоединилась Франция.
Сотрудничество между постоянными членами было задумано как основополагающее условие для успешной деятельности Совбеза и всей системы ООН. С началом «холодной войны» его мощь была сильно подорвана. Противостояние между СССР и другими членами Совета Безопасности приводило к блокированию тех или иных решений и — как следствие — вело к тому, что центр политической инициативы сместился в сторону Генеральной Ассамблеи ООН. После окончания холодной войны условия работы Совета Безопасности стали гораздо более благоприятными. Сегодня он является основным международным органом по поддержанию мира и безопасности; замысел авторов устава ООН таким образом осуществился.
Первоначально в Совете Безопасности было 11 членов — пять постоянных и шесть непостоянных. В связи с ростом числа членов ООН в 1963 году было принято решение об увеличении его состава на четыре непостоянных члена. Их стало десять. Непостоянные члены избираются Генеральной Ассамблеей сроком на два года. Каждый год избирается половина (пять) непостоянных членов. Чтобы быть избранным, государство должно получить большинство в две трети голосов всех членов ООН.
Совет Безопасности проводит свои заседания в форме совещаний и неформальных консультаций. Последние занимают бóльшую часть времени и имеют преимущества, связанные с их неформальным характером; они проводятся без ведения протокола, без присутствия общественности или представителей государств, не являющихся членами Совета Безопасности. В форме неофициальных консультаций проходит бóльшая часть обсуждений в Совете Безопасности. Работа СБ ведется постоянно; у каждого члена Совета есть свой представитель в штаб-квартире ООН.
Совет Безопасности принимает свои решения на открытых официальных заседаниях. Хотя существует возможность проведения закрытых заседаний, они редко реализуются на практике, поскольку конфиденциальность обеспечивается практикой неформальных консультаций.
...Особые условия распространяются на страны, чьи «интересы специально затронуты». Эти страны имеют право принимать участие в обсуждении без права голоса... На практике, при определении того, интересы каких государств «специально затрагиваются», проявляется бóльшая гибкость. Часто государствам, участвующим в споре или конфликтной ситуации, представляется место за столом Совета Безопасности на все время обсуждения. Остальные участники за столом меняются. Таким образом, круг государств, чьи «интересы специально затронуты», может быть расширен, причем всегда будет ясно, судьба каких государств обсуждается, и они будут постоянно иметь право находиться за столом Совета Безопасности, который служит символом принятия решений....
Совет Безопасности принимает решения путем голосования. Для принятия решений по вопросам процедуры достаточно получить голоса девяти членов, для принятия остальных решений необходимо, чтобы это большинство включало голоса ВСЕХ постоянных членов СБ.
Правило, согласно которому для принятия основных (а точнее — непроцедурных) решений требуется согласие всех пяти постоянных членов СБ, широко — и не вполне точно — интерпретируется как «право вето» постоянных членов. Термин «вето» означает возможность не допустить принятия решений путем выдвижения возражения. Таким образом, воздержание при голосовании, не означает наложения вето и тем самым позволяет принять решение. Этот принцип со временем утвердился в практике СБ, вопреки положению статьи 27 Устава ООН, который требует СОГЛАСИЯ всех постоянных членов СБ для принятия решения.На практике считается, что если кто-то из постоянных членов «воздержался», это не препятствует принятию решения Совета Безопасности. Данное изменение правила об обязательном согласии всех постоянных членов Совета для принятия решений по основным вопросам фактически соответствует понятию «вето».
Таким образом, по мнению некоторых авторов, была сформирована новая норма международного процессуального права и фактически пересмотрен устав ООН.
Сложившееся на практике определение «вето» соответствует потребностям постоянных членов, которые могут, воздержавшись при голосовании, таким образом выразить свои опасения в отношении предложенного решения вопроса, но избежать ситуации, когда они могут помешать принятию решения.
Несмотря на то что право «вето» в новейшей практике используется редко, угроза его применения реально сохраняется. Это особенно важно в процессе переговоров, когда стараются предложить такую формулировку, чтобы возражающий постоянный член Совета мог воздержаться, а Совет сохранил способность к принятию решения.
В нынешней ситуации необходима большая гибкость подхода... Правда, надо признать, что переговоры, которые ведутся под давлением угрозы применения вето, часто приводят к решениям, которые в результате двусмысленности и неопределённости формулировок не могут иметь оптимальных дипломатических последствий. Неопределенные и неясные решения всегда создают проблемы в толковании и применении.
Особенность современного развития дает преимущество консенсусным решениям... Например, во время кризиса, связанного с ситуацией в Косово в начале 1999 г., когда из-за угрозы применения вето было заблокировано решение об использовании вооруженных сил НАТО для урегулирования кризиса, ни в Совете Безопасности, ни в Генеральной Ассамблее не было предпринято попыток созвать чрезвычайную сессию Генеральной Ассамблеи. Чрезвычайные сессии по вопросам Палестины после 1993 года созывались несколько раз, вопреки вето США в Совете Безопасности, но они постепенно утратили былую мобилизующую силу.
Согласно статье 25 Устава, члены ООН «соглашаются подчиняться решениям Совета Безопасности и выполнять их».
Тем не менее Совет Безопасности может принять по тому или иному вопросу решения и рекомендательного характера. В каждой резолюции СБ четко определено, содержит ли она решения (decisions) или рекомендации. Часто в одном решении есть и то и другое. Совет Безопасности не является судебным органом и не имеет права выносить судебные решения, носящие обязательный характер. Даже в случае угрозы мира или агрессивных действий. Не исключается, что он сделает только рекомендацию. Эта возможность выбора необходима, поскольку часто рекомендации СБ являются достаточной или предпочтительной мерой воздействия. После окончания «холодной войны» СБ часто использовал полномочия, данные ему Уставом ООН, и принимал меры принудительного воздействия.
Были введены различные меры экономического характера против Ирака в 1990–1993 годах. И против Югославии в 1992–1996 гг. целевые акции были направлены на конкретные действия — например, на запрет поставки вооружений (государства бывшей Югославии, Либерия, Сомали и др.), запреты на полеты (Ливия), запрет на торговлю алмазами (Ангола, Сьерра-Леоне, Либерия), запрет на торговлю тропической древесиной (Либерия).
Практика показала, что, как правило, слишком широкие санкции не достигают желаемого эффекта и приводят к гуманитарным проблемам.
Для каждого случая санкций Совет Безопасности учреждает состоящий из государств — членов СБ специальный комитет, которому поручается мониторинг режима санкций.
Крупнейшей системой санкций была программа «нефть в обмен на продовольствие», которую СБ создал на основании соглашения с Ираком в 1996 году. Программа действовала до мая 2003 года. Она обеспечивала контроль над продажей иракской нефти и закупкой гуманитарных товаров в соответствии с решениями СЮ. После окончания программы оставшиеся финансовые средства (около 8 млрд. долларов США) были перечислены на специальный счет для целей будущего развития Ирака.
...Международные уголовные трибуналы по бывшей Югославии и по Руанде были также созданы согласно решению Совета Безопасности.
Эти решения носили весьма новаторский характер.
...Совет Безопасности в тех случаях, когда идет речь об определении мандатов миротворческих операций, ссылается на VII статью Устава. Когда возникает необходимость использования принудительных средств и особенно военных аспектов, Совет Безопасности принимает решение, что мандат действует в соответствии со статьей VII, что означает возможность применения вооруженных сил.
При проведении таких мероприятий, как санкции и миротворческие операции, Совет Безопасности действовал в обход препятствий, предусмотренных в тексте Устава, на основе телеологического толкования своих полномочий и имплицитных полномочий, вытекающих из целей ООН, которые предусматривают эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру...
С другой стороны, Совет Безопасности не развил практику использования статьи 42 Устава, которая дает возможность СБ собственными вооруженными силами провести кампанию по поддержанию или восстановлению мира.
Во время войн в Корее (1950) и в Персидском заливе (1991), последовавшей за иракской агрессией против Кувейта, Совет Безопасности разрешил применение силы.
Совет Безопасности в своей деятельности осуществил немало нововведений вследствие телеологического толкования устава, расширивших использование его полномочий, предусмотренных Уставом. В некоторых случаях, например, при создании трибуналов по бывшей Югославии и Руанде — были открыты совершенно новые направления толкования Устава и применения полномочий СБ.
Среди примеров последних лет важна резолюция 1373 (2001 г.), принятая после террористического нападения на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и Пентагон. Эта резолюция стала важным нововведением в борьбе с терроризмом. Этой резолюцией СБ ввел систему отчетности всех государств ООН по вопросу борьбы с терроризмом и особо подчеркнул, что поддержка и укрывательство террористов также считаются террористической деятельностью... Был создан Контртеррористический комитет СБ. С точки зрения права, статус данного комитета является нововведением, поскольку он, не будучи одним из комитетов по санкциям, созданных для решения географически определенных ситуаций, имеет открытый мандат Совета Безопасности, который может дополнять и развивать. В отношении данного Комитета не установлены ограничения по срокам его существования и деятельности. Советом Безопасности создано специальное подразделение Секретариата — так называемый Контртеррористический Исполнительный директорат, который осуществляет аналитическую работу и обеспечивает профессиональную работу Комитета.