20.02.2015
Одни считают, что в историческом тупике виноват народ, другие – что власть. История показывает, что вина всегда лежит на власти. У каждого народа свой характер, и власть, у которой есть свои личные цели, знает «слабые места», используя их и меняя состояние народа до неузнаваемости. Поскольку народ – это не константа, атеист-коммунист, дававший отпор «опиуму для народа» и дяде Сэму, в мгновенье ока стал православным, поклонялся тому же дяде Сэму, твердя «мы – цивилизация», а потом снова проклял его и цивилизацию заодно, встав вместе с властью на «особый путь». Немцы Гете и немцы Гитлера, корейцы Кимов и корейцы Самсунгов – это одни и те же народы, в разных своих состояниях. Навеять народу кошмарный сон легко, превратив его в стаю волков или мышиный цирк, было бы желание. В России оно, чаще всего, было, а когда «извлекались уроки», новая власть изыскивала новые «упражнения», и началось это давно.
Паслись на территории, называвшейся Тартарией, племена – «народ». Однажды за ними пришли. Те, которые обзавелись цепями, и посадили этот народ на цепь, объявив себя властью. Для того, чтоб «народ» умножал их, властей, благосостояние. Можно было побить супостатов палками, но когда тебя сажают на цепь, палку отбирают. Так оно и длилось – «народ» поколениями привыкает, что он – дворняга на цепи, «власть» - что у нее белая кость, голубая кровь и золотая жила. У черни – кость, кровь и жилы черные. Черная работа, черные помыслы, черная неблагодарность – да никто и не присматривается к народу, пока он, собака, не бунтует. Но сидящий на цепи, за редким исключением (Россия – страна редких исключений), становится собакой, чаще всего злой. А собаки, пошедшие «на повышение», в охрану, и вовсе злы как тысяча чертей.
Все бы ничего, но численность власти не увеличивается, а народа растет и растет, изначальное соотношение 1 к 10 меняется на 1 к 1000, ненависть рабов к рабовладельцам крепнет, а грань между черной и белой костью стирается, образуя целое поле среднего, в смысле срединного, класса. Декабристы на Сенатской. Николая I зовут Палкиным, идея, что существующий порядок есть, потому что так должно быть, ставится под вопрос.
Александр II освобождает. Вместо благодарности народ – народная воля – его убивает. Потому что для потомственного раба власть – кто бы ее ни олицетворял – враг. И потому что освобождение было проведено «неправильно», плохо. Но хорошо и правильно получается, когда есть опыт. Опыта нет. Цепной пес, снятый с цепи, загрызает, попытки превратить его детей в белых и пушистых болонок требуют терпения, а результат еще долго будет разочаровывать. Дети потомственных рабов будут воровать, наедаться впрок, генетическая память говорит им: лови момент, пока снова не посадили на цепь.
Встреча трех популяций на одном поле - черной, белой и затесавшейся между ними разночинной - ломает «традиционные ценности»: почему одни власть, другие народ, третьи «прослойка»? Кровь у всех красная, кость цвета слоновой кости. А потому что у власти пушки, мушкеты и золото. Это понятно, но не все согласны, вот Александра Освободителя и убивают. «Народ не безмолвствует», так сказать. «Активная гражданская позиция». «Мы не рабы».
Александр III думает не о том, как бы ему проявить терпение, гладя по головке цепных псов и воспитывая их отбеленных и припушенных отпрысков. Он всё откатывает назад. Никакой Конституции, подготовленной убиенным отцом, только самодержавие. По-человечески его понять можно, а исторически он подписывает смертный приговор не только самодержавию, но и будущему страны. Потому что «нельзя войти в одну реку дважды» и «фарш невозможно провернуть назад». Некоторое время можно продержаться, но не «историческое время». И чернь производит Большой Взрыв, круша все на своем пути.
На обломках расквартировывается убогая советская житуха. Пока живы родившиеся до революции, «старорежимные», получившие образование, воспитание, представление о морали и нравственности, жизнь теплится. Новая власть делает то же, что первоначальная: сажает на цепь. Несогласных и «старорежимных» уничтожает. «Кто был ничем, тот станет всем» - так и стало, и даже «положительная динамика» пошла: «массы» научились грамоте, «вышли в люди». Но цепь оказалась страшнее прежней, с выжиганием каленым железом и удавкой на шее.
И опять пришел Освободитель, Горбачев, и опять неудачно: полилась кровь по закоулочкам, настал голод. Он, собственно, и не собирался снимать народ с цепи, а хотел улучшить ее конструкцию, снять удавку цензуры, впустить «свежий ветер» под купол закрытой страны, поскольку дышать совсем уж стало нечем. И потому что кончились деньги. Его сменил другой Освободитель, Ельцин, гораздо более успешный, цепи снял, страну открыл, всех отпустил, народ накормил. Народ ликовал, но недолго. Задался вопросами: почему власти опять дворцы, а нам хижины, почему бандиты правят бал, почему опять кровь и накормили не всех. «Вы свободны, дерзайте!», - отвечала власть, но просидев на цепи 74 года и не имея за душой ни гроша, дерзать сложно. Благодарная часть народа была рада, что получила хотя бы хижину и корм, что рубль постепенно перестал быть деревянным, что смогла увидеть мир и стать его частью. Советская власть роскошества свободного мира от собак скрывала, и каждый день пугала словом «враг».
Бандиты – да, они происходили из цепных псов по обе стороны: из сорвавшихся с цепи дворняг и «цепных псов режима», властной охраны. Их много, и «дерзать» они умеют только цепью по голове. Рабы, таким образом, разделились на три категории: проклинавшие свободу, оседлавшие свободу «по-честному» и криминал, который власть выбрала в союзники, как самого ушлого. Многие эмигрировали, не веря в «новую свободную Россию». И правильно не верили. Народу обещали, что теперь власть будет сменяться не вперед ногами, а регулярно, и разделение ее на три ветви спасет от произвола. Но самой новой власти, пришедшей вместе с Путиным, это не понравилось: какая ж ты власть, если народ у тебя не на цепи, а ты не волен делать все что захочешь? Народ согласился: что позволено власти, не позволено нам, собакам, но мы живем настолько лучше прежнего, благодаря ценам на нефть, что грех жаловаться. В результате власть подгребла под себя почти всё «национальное богатство», все миллиардеры, а еще копать и копать, пилить и пилить – соответственно, оставаться властью надо до конца. Но собаки залаяли: давай честные выборы, жулики и воры, преступления режима, верните все взад. Так что пришлось открыть конвейер по ковке цепей и распечатке их изображений на бешеном принтере, чтоб собаки поджали хвост. Власть объявила, что свобода 1991 года была не завоеванием, а поражением, и начала отматывать историю назад, включая кровопускание. Но что-то пошло не так. А поскольку фарш невозможно провернуть назад и в одну реку войти дважды, цепная история, кажется, приближается к финишу.
© Текст: Татьяна Щербина