* * *
все проходит ни шиша не остается
смысла в домыслах нисколько или в сплетнях
кто последним по наивности смеется
погрустнеет как любой из предпоследних
словно ветер в поле чистом
рожь волнует
мысль проносится со свистом
все минует
суслик в сумерки беда его дорога
но неясыти судьба его потешна
кто работает предателем народа
тот врагу его спаситель и надежда
сколько нас в родном овраге
вырастало
даже время для отваги
не настало
ничего еще на свете не возникло
а уже по мановению исчезло
ни язык не успевает ни глазница
различить где время соткано нечестно
слишком быстро и похоже
дни сменялись
предпоследние ведь тоже
не смеялись
баллада канатчиковой дачи
внезапно он впал в непонятки
и был на лечение взят
в приют где крутые порядки
лет может быть сорок назад
сестра выдавала таблетки
для восстановления сил
хранил их в бумажной салфетке
и новых исправно просил
в палате лежали больные
от жутких видений крича
с уколами в жопах иные
и не было к двери ключа
психический с фиксой в оскале
сновал среди коек как рысь
а к будке во двор не пускали
друзьям позвонить и спастись
тогда он решил притвориться
нормальным как эти врачи
нащупав где вроде граница
рассудка светилась в ночи
и мир показался понятным
известным как меньшее зло
с жестоким режимом палатным
расстаться ему повезло
он вырвался заживо с дачи
где дух у иллюзий в плену
а может все было иначе
и только казалось ему
что прежняя жизнь продолжалась
что осени краски пестры
и лишь мимолетная жалость
мелькнула в глазах у сестры
когда в простыне выносили
впотьмах санитары труда
чтоб в бедную землю россии
зарыть и забыть навсегда
где так и лежит он ненужный
свою отстояв правоту
и лес полыхает наружный
как фикса у психа во рту
сафари
приспичило секретарю райкома
предначертать чинов начальства в честь
с мотыгами сафари на дракона
а что у нас еще в хозяйстве есть
драконы эти если не соврали
дают на экспорт уникальный мех
ну и пошли а кто такой сафари
не знал пожалуй ни один из всех
начальство чутко ехало на джипе
в пожарных касках с ханкой в багаже
которую глотками небольшими
успело и попробовать уже
бежим в строю штаны мокры от пота
трусцой поодаль мой напарник лю
у нас в селе случается охота
на крыс а на дракона не люблю
он состоял из пламени и эха
огромный как великая стена
хрен из такого понащиплешь меха
из тигра проще или из слона
запас любви к отечеству кончался
уже штаны от мужества черны
он покосился вдруг на джип начальства
и чуть дохнул на высшие чины
по счастью партбилеты уцелели
в музее под стеклом по одному
драконы да в своем искусны деле
а кто такой сафари не пойму
мы сеем сорго с лю и землю пашем
опять на крыс охотимся как встарь
лишь о секретаре всплакнули нашем
хороший был не жадный секретарь
* * *
когда-нибудь я вспомню все что знал
и все что вспомню рассую по полкам
и даже тем чего не вспомню толком
набью до люстр библиотечный зал
пусть служит мне последняя своя
просторная хоть и на склоне века
александрийская библиотека
где все из бывшей памяти слова
не упущу в реестре ни одно
из прежних лиц что радовали око
но горько будет мне и одиноко
глядеть в библиотечное окно
под визги сверл и циркулярных пил
сквозь стеллажей ажурные границы
от неудачи в поисках страницы
где было про тебя но я забыл
утрата симметрии
приснилось зеркало но сам я в нем не сплю
мне даже невдомек что вот лежу и вижу
себя во сне глаза распахнуты вовсю
с той стороны стекла сквозь жир его и жижу
добро бы зависть в нем мерещилась к тому
кто глупым первенством предпочитал кичиться
но отраженному не втолковать уму
чем подлинней в стекле ребро или ключица
и что за фишка явь когда чугунным сном
объят оригинал от копии отлично
а зеркало во сне и призрак бдящий в нем
к моей реальности не пригнан симметрично
уже всерьез боюсь что встану и уйду
не тот который сплю а тот который видит
меня в стеклянный лес попавшего в бреду
откуда из двоих один на волю выйдет
открыл бы кажется уже глаза но свет
скребет пустой зрачок и огибает тело
а наяву нигде оригинала нет
там смерклось зеркало и время опустело
* * *
за ближним востоком есть дальний восток
там был в старину император жесток
из жителей жег смоляные огни
чтоб ночь со стены освещали они
а днем подмываемый ленью
был слаб к соловьиному пенью
за ближним востоком есть дальний восток
там новые сутки пускают росток
давно император вмурован в скалу
но в чанах начальники месят смолу
вперяя чиновные очи
в чертог наступающей ночи
за ближним востоком есть дальний восток
там птица садится на шаткий шесток
там ходят у самой рассветной каймы
примерно такие же люди как мы
по каменным стенам и башням
огнем полыхая всегдашним